Двор Чудес

Монфокон не смутился. Он все так же продолжал недобро улыбаться, поглаживая лохматую козлиную бородку.

– И это то, что ты сделаешь: выследишь ее с помощью присущего тебе острого инстинкта охотницы. Но не для того, чтобы отдать в руки Короля. Нет. Чтобы вонзить кол в ее сердце и заставить навсегда замолчать!

В этот момент позади раздался скрип ржавых петель. Тяжелая шипованная дверь отворилась, впустив запах опавшей листвы. Я резко повернулась: на пороге топтались мягкие кожаные туфли.

– Орфео… – позвал Монфокон. – Входи же. Полагаю, во время последней встречи с Жанной вы расстались не лучшим образом.

В комнату вошло самое странное существо, которое я когда-либо встречала в жизни. И самое трогательное. Под залатанной туникой с капюшоном скрывалось мощное тело, сшитое из человеческих фрагментов: темные швы обхватывали запястья и основание шеи. Голова, пересаженная на чужую плоть, имела полупрозрачный зеленый оттенок, скорее странный, чем отталкивающий. Словно в селадоновую[14] кожу вставили два нефритовых глаза. В углу правого века чернела вытатуированная слеза: отличительный знак неаполитанских бандитов. Меланхоличное и странно трогательное лицо когда-то принадлежало безымянному юному преступнику. Циничные алхимики выкрали труп из братской могилы, создали, а после выбросили эту мерзость, которую Монфокон взял под опеку и назвал Орфео.

– Прости, – пробормотала я, охваченная чувством вины, старательно подбирая слова.

Главный Конюший был прав: при нашей последней встрече я обошлась с Орфео, как с диким зверем, обманув его доверие, чтобы запереть в камере пыток и сбежать. Но он отнюдь не безмозглое животное. Его водянистый, разумный взгляд осмысленно смотрел на меня.

– Я… я испугалась.

Орфео издал низкое, серьезное рычание. И очень грустное. Алхимики, давшие нечисти жизнь, не посчитали нужным пришить ему язык. Однако и без слов, по тону голоса я поняла всю невыразимую печаль его жалобы.

– Нет, испугалась не тебя! – поспешно добавила я, внезапно осознав обидный смысл своих слов. – Та ситуация повергла меня в панику. Мне во что бы то ни стало нужно было попасть в замок, чтобы выиграть «Глоток Короля».

Монфокон отмахнулся от объяснений:

– Хватит малодушно врать! К тому же это опасно для Орфео. Конечно, ты испугалась его, чудовища. Он никогда не должен забывать об этом и покидать пределы подвала.

– Уверяю вас, что…

– Замолчи! Не вбивай в его затуманенную голову безумные идеи! Если бы он показался людям, то посеял бы ужас среди населения, а гематический Факультет незамедлительно отправил бы его на костер. Так они поступают со всей нечистью!

Орфео склонил голову, отводя взгляд от человека, который одновременно был его спасителем и тюремщиком. Но кто он, этот отшельник, для Монфокона? Приемный сын? Или охотничья собака, сопровождающая его в ночных прогулках по кладбищам? В каком-то смысле они даже похожи: один стыдится своего происхождения, другой – того, кто он есть.

– Сделай нам чай, чтобы мы могли согреться, и нарежь хлеб, – приказал Монфокон.

Отшельник беззвучно, словно тень, растаял в воздухе.

– На чем мы остановились? – продолжил хозяин камеры пыток. – Ах да! Дама Чудес. Я не знаю эту вампиршу-ренегату, именующую себя Экатой. О незаконно трансмутированных бессмертных нам ничего не известно. Факультет неустанно выслеживает их, чтобы уничтожить, потому что любая несанкционированная трансмутация считается преступлением против монархии. Нескольким незаконно трансмутированным, более хитрым или злобным, чем остальные, удалось проскользнуть сквозь расставленные сети. Но они живут как изгои. Прячутся в злачных местах и питаются бродягами.

Главный Конюший покрутил кольца на пальцах, словно помогая себе сосредоточиться.

– Насколько знаю, Дама Чудес – первая из незаконных, кто вышел из тени и открыто бросил вызов Нетленному. Должно быть, она уверена в своей силе, раз смело просит отдать ей Париж.