Бледный вампир побелел еще больше.
– Что? Я… я приказываю тебе прекратить!
– Не забывай, что простолюдинка и одновременно фрондерка не признает приказов, исходящих от кровопийц. Я плачу эту десятину, потому что сама так хочу, и точка!
Я выдержала его возмущенный взгляд, а он мой. Мы смотрели друг на друга до тех пор, пока мурекс не заполнился. Только потом я вытащила иглу из плоти, аккуратно заткнула костяной пробкой раковину и наложила на руку жгут из водорослей.
– Осталось прицелиться так же, как ты. До того как вступить в ряды Фронды, я умело обращалась с рогаткой, охотясь в лесах Оверни.
Кинув быстрый взгляд на Заша, который все так же крепко спал, я бросила мурекс. Раковина описала дугу под сводом, где мерцали фосфоресцирующие грибы, пролетела над водами, где плавали сирены, и приземлилась перед исхудавшими ногами Стерлинга.
– Ты не потеряла хватки, – присвистнул он.
– Я ни разу не промахнулась по фазану. Твой петушиный гребень мне его напомнил.
Лорд улыбнулся:
– Дрянная охота, дорогая: фазан не очень жирен.
Вот тот Стерлинг, которого я любила: способный посмеяться над собой так же, как и над всем миром, превращая все в элегантную шутку.
Вампир открыл мурекс, с жадностью поднес его к губам, не отводя от меня глаз. Пока он пил большими глотками немного меня, я видела, как втянулись его зрачки – рефлекс хищника, с которым он ничего не мог поделать. Но взгляд убийцы меня не пугал.
– Спасибо… – прошептал Стерлинг, осушив раковину и облизнув ее покрасневшим языком, чтоб ни одна драгоценная капля не была потеряна. – Твой вкус такой… уникальный.
– Ты говорил это, вспомни: в Лувре, когда своими поцелуями лечил мою шею, раненную Маркантонио де Тареллой.
– Я помню, и очень хорошо, Жанна. Этот букет не забыть. Он не похож ни на один из смертных, в нем вкус самого желания.
– Поэтому ты меня любишь? Из-за моего вкуса?
– Это твоя составляющая. Как твои серебристые волосы, очаровательное лицо ласки, твой острый ум… и скверный характер. Я принимаю все. Ты – восхитительный рецепт, изысканное лакомство: макарон горько-сладкий, чьи ингредиенты невозможно разделить.
– Хм… если все существа – рецепты, а я макарон[170], то чем же будешь ты? Склоняюсь к jelly[171] с ментолом. Достаточно гибкий, чтобы проникнуть в каждый уголок, и в то же время дипломатично растворяющийся и леденяще-ироничный. Прости меня за скудное сравнение, но английское кулинарное искусство – не самое известное в мире.
– Очень французский предрассудок.
– Требую доказать обратное!
ebooksa