Двор Ураганов

Несмотря на расстояние, я видела, как глаза Зашари удивленно округлились. Стерлинг, подплывший ко мне, озадачился не меньше.

– Ты потеряла рассудок, Жанна?

– Что плохого Франсуаза может нам сделать? Связанная, закованная в цепи? – бросилась я на защиту преследовательницы в середине водоворота. – Если она когда-нибудь сбежит от сирен, что маловероятно, то мы будем уже далеко. Один шанс из тысячи, что она вернется в Версаль! К тому же у меня, как и у тебя, Заш, тоже нет таких намерений! Пусть Франсуаза сколько угодно дает свидетельские показания Экзили, если заговорит когда-нибудь. Здесь, в Америке, ничего для нас не изменится.

Собрав всю силу убеждения, я выкрикнула:

– Ты и я, Зашари, мы выберемся, мы разрубим рабские путы тех, кто надеется на нас! Так давай не станем резать глоток тем, кто не может говорить!

Луизианец спрятал клинок и нырнул в воду, благодаря своей спортивной подготовке скоро нагнал нас. Втроем мы одновременно добрались до подножия скалы, вскарабкались на стену, цепляясь за неровности скользкими пальцами. Стерлинг шел впереди: его зрение повелителя ночи острее, чем наше, смертное. Он быстро и четко ориентировался в пространстве, освещенном тусклым полумраком, исходящим от фосфоресцирующих грибов. Вынужденное голодание подарило его телу легкость, моя кровь придала необходимую энергию. Зашари и я шли следом за вампиром. С каждым метром мы удалялись все дальше от воды и от когтей сирен, надеясь больше их не увидеть.

Время от времени я бросала взгляды через плечо на гладкую поверхность озера, которая по-прежнему была спокойной.

– Давай помогу.

У порога темного входа в двадцати метрах над водой Стерлинг протянул худую руку с проступившими фиолетовыми венами, не без труда подтягивая меня наверх.

– Вот мы и добрались, – пробормотал Зашари, присоединяясь к нам. – Не знаю, суждено ли нам добраться до поверхности, но, по крайней мере, необходимо найти того, кто в течение месяца услаждал наш слух серенадой.

Мы бросили последний взгляд на место, где провели фантасмагорический месяц. С высоты соленое озеро было совсем небольшим. За последние четыре недели мой мир сузился до размеров этого каменного амфитеатра, где я опасалась закончить свои дни. На самом деле эта невероятная колыбель вернула меня к жизни. Я уже собиралась отвернуться, но что-то привлекло мое внимание – внизу, в том месте, где исчезли сирены, неожиданно взбурлила вода.

– Нечисть возвращается! – крикнул Зашари.

Не успев понять, что происходит, мы услышали дивную мелодию. Возвышенную, изысканную, сладкую, как нектар богов. Она разливалась по гроту, возносилась к скалистому, тускло мерцающему небосводу.

– Соната изменилась, – восхищенно прошептала я, плененная звуками.

– Музыка доносится не из галереи, а из пещеры, – зачарованно добавил Зашари, низко наклоняясь к воде.

Стерлинг прорычал, стараясь отрезвить нас:

– Это не соната, несчастные! Это песни сирен!

Он схватил меня и Зашари за руки, грубо прижал к себе. Но магия нечисти сильнее ослабленного тела вампира. Меня охватило единственное желание: прыгнуть! Зашари боролся с лордом, чтобы присоединиться к коварным обитательницам Клыка Смерти. В тот миг, когда нам почти удалось вырваться из исхудавших рук Рейндаста, он издал протяжный трубный клич, зов человека-птицы, достаточно мощный, чтобы подняться до небес и заглушить голоса Сирен. В один миг рассеялись колдовские чары: Зашари и я, пошатываясь, отступили от края скалы, обменялись растерянными взглядами. Мы чуть не прыгнули…

Стерлинг продолжал кричать, увлекая нас за собой в узкий проход. Перед тем как раствориться в темноте, я в последний раз окинула взглядом грот сирен. Даже при тусклом свечении фосфоресцирующих грибов заметила, что бурлящая вода озера приобрела цвет крови.

Раньше на главной площади Крысиного Холма, отмечая конец жатвы, жители деревушки отплясывали народный прованский танец – фарандолу: крестьяне выстраивались цепочкой под звуки скрипки. Сегодня Стерлинг вел нашу фарандолу, держа меня за правую руку, свою левую я протянула Зашари. Так мы и шли втроем, пошатываясь в темноте.