Ночной ворон

Позади него медленно текла Темза, низкое солнце висело в небе. Лидия почувствовала, как у нее внутри все сжимается от болезненного счастья, что она дома.

– Так это не светская встреча? – спросил Флит после пары минут неловкого молчания.

– Не совсем, – ответила Лидия. – Я хотела сообщить тебе, что уволилась со своей работы в Абердине.

– Ты остаешься в Лондоне?

– Пока да, – сказала Лидия. – И я хотела сказать, что у тебя больше не будет неприятностей из-за Мадлен Кроу.

– Это точно?

– Да, – подтвердила Лидия. – Я в этом уверена.

– И я должен быть этому рад, – сказал Флит. Его тон был каким-то неопределенным – не утверждение, но и не вопрос. Как будто бы он не хотел спрашивать, чтобы не получить ответа.

– Это результат, – Лидия чувствовала, что он стоит рядом с ней, что его рука лежит на перилах возле ее руки. Она рискнула взглянуть на него и увидела, что он смотрит на нее в упор, настойчиво и тепло. – Это больше не твоя проблема.

Он кивнул, но счастливым при этом не выглядел.

– Ты не спрашиваешь про Бортника.

Лидия посмотрела на воду. По ней разбегалась блестящая дорожка от заходящего солнца. Она знала, что в Абердине это было бы гораздо красивее – в ясном шотландском воздухе она сияла бы сотнями оттенков оранжевого, красного и золотого, вместо этого тускловатого отсвета, но все равно она ей нравилась.

– А какие новости про Бортника?

Флит не ответил, и Лидия через минуту рискнула взглянуть на него. Он продолжал ее изучать.

– Ничего нового, – наконец произнес он.

Лидия усилием воли сохраняла отстраненное выражение лица. Ей не хотелось ему врать, но теперь, когда она решила остаться, все стало другим. Она не входила в Семейный бизнес, но она была частью Семейства. И знала, кому должна была хранить верность, где теперь проходят ее границы.

– Я хочу, чтобы ты была в безопасности, – наконец сказал он.

– Ну да, – сказала Лидия. И тут же, прежде чем разум успел остановить ее, у нее вырвалось: – Я и не волнуюсь насчет Бортника и его товарищей.

Он явно расслабился и улыбнулся от всей души.

– Хорошо. Это хорошо. Мы должны пойти и выпить за это.