Наконец, мы останавливаемся. Из машины я выскакиваю, едва глохнет мотор, хотя смысла в спешке нет: забрать свой багаж самостоятельно мне все равно не удастся. Антон оказывается рядом через несколько секунд. Подхватив чемодан, ставит его на асфальт, но вопреки моим ожиданиям, не отдает его мне, а двигается вперед, к подъездам. Отмерев, я спешу следом, пока позади не раздается звук активированной сигнализации.
– Антон!
– Да? – Он оборачивается.
– Ты что, – у меня перехватывает дыхание, – собираешься подниматься?
– Естественно.
– Зачем? Я и сама справлюсь, – я стараюсь произнести слова без намека на грубость, но Антон все равно недовольно морщится.
– Я уже все сказал. Придется тебе потерпеть мое общество еще пару минут.
– Что? К чему это… – я замолкаю. – Не в этом дело! – Теперь над остальными моими чувствами превалирует возмущение. – Что ты себе уже придумал? Разве я когда-то говорила что-то подобное?
Антон лишь молча дергает плечом и отворачивается.
– Какой подъезд?
Оказавшись в лифте, я искренне радуюсь громоздкому чемодану, разделившему нас с Антоном по разным сторонам тесной коробки. Воспоминания о смущающем эпизоде из прихожей другой квартиры свежи и то и дело возникают перед глазами, лишая самообладания. Повторения не хочется.
Казалось бы, совсем недавно между мной и Антом происходили и более откровенные события, однако теперь мне ужасно неловко. Я чувствую себя уязвимой, оттого что он знает меня такой: обнаженной душой и телом, доверчиво-откровенной, распахнутой, едва ли не вывернутой наизнанку.
Наверное, это мое состояние объяснимо подспудным желанием закрыться, отгородиться – то ли сберечь попранную гордость, то ли не допустить ненароком лишней боли, которую столь легко наносят нам по незнанию самые дорогие и близкие.
– Проходи, – открыв дверь, я отступаю в сторону и пропускаю грозно молчащего последние несколько минут Антона внутрь квартиры.
– Куда поставить? – интересуется он ровно, а мне опять неудобно: в нашей прошлой жизни подобный вопрос был не к чему.
– Давай сюда. – Я указываю на первый попавшийся на глаза лоскуток свободного места.
Опустив чемодан, Антон останавливается и, не таясь, осматривается, хотя обзор здесь, мягко говоря, никакой: из прихожей можно увидеть лишь дверь в гостиную, которая сейчас еще и закрыта. Не уверена, что мне хочется – впрочем, кого я обманываю? – мне хочется узнать, какой будет реакция мужа на мое новое жилище, но очевидно, что впускать его в этот, отдельный от него уголок, совершенно не стоит, если я по-настоящему хочу обрести утраченную независимость и прекратить спотыкаться о воспоминания о несбыточном.
– Спасибо, – говорю я и поднимаю взгляд.
Антон смотрит на меня немного задумчиво и, вопреки моим ожиданиям, не спешит прощаться и уходить за порог. Напротив, даже не оборачиваясь, он с негромким хлопком закрывает дверь и непринужденно предлагает:
– Может, пригласишь меня на чай?