– Благополучия правителю!
– Кхе… – Линь Цанлань неодобрительно кашлянул, не предлагая Цзи Юньхэ встать. – Нет больше никакого благополучия. Дети выросли, крылышки у них окрепли, совсем не слушаются старика.
Цзи Юньхэ, стоя на коленях, не отвечала. Не спуская с девушки глаз, Линь Цанлань призывно махнул рукой. К трону подошел Линь Хаоцин. Он тоже опустился на колени перед правителем. Следы побоев на его лице за ночь никуда не исчезли, а, наоборот, приняли еще более отталкивающий вид.
– Отец.
Линь Цанлань кивнул и жестом позволил Линь Хаоцину встать с колен. Обернувшись к Цзи Юньхэ, правитель поинтересовался:
– Юньхэ, вчера ты не осталась дома отдыхать. Зачем ты пошла в темницу и избила Хаоцина?
Цзи Юньхэ молчала. Пронзительный взгляд Линь Цанланя помрачнел еще больше:
– Вчера Хаоцин рассек тритону хвост. Еще одно желание принцессы Шуньдэ исполнено. Это великая радость. А ты из зависти затеяла драку?
Линь Цанлань в сердцах закашлялся. Старческий кашель смешался со стуком строительных молотков, и Цзи Юньхэ почувствовала раздражение. Подняв голову, она посмотрела на Линь Цанланя, восседающего на троне, на вечную тень за его спиной – Цин Шу, а затем перевела взгляд на молчаливого Линь Хаоцина. С насмешкой она подумала, что жизнь этой троицы тягостна до крайности. Самым нелепым было то, что ее жизнь неизбежно становилась такой же.
– Вы мои дети и не должны так обращаться друг с другом.
При этих словах правителя Цин Шу шагнула к трону и швырнула к его подножию алую плеть, которая тут же приковала к себе всеобщее внимание.
– Как по законам долины обходятся с тем, кто поднял руку на соратника?
– По законам долины, мой господин, тому, кто замыслил против соратника зло или нанес ему рану, положено десять ударов алой плетью. Того, кто лишил соратника жизни, надлежит забить алой плетью до смерти, – отозвалась Цин Шу.
Ремень алой плети, подобно языку тигра, был густо усеян шипами, так что каждый удар сдирал с провинившегося кожу, а удар посильнее вырывал мясо и обнажал кость.
– Юньхэ, верховный страж долины, покажет действие закона на личном примере.
Прикрыв рот рукой, Линь Цанлань закашлялся. Переведя дыхание, он неспешно продолжил:
– Двадцать ударов плетью. Хаоцин, исполняй.
На лице Линь Хаоцина не отразилось ничего. Кивнув в знак покорности, он подобрал с пола плеть и подошел к Цзи Юньхэ. Девушка подняла голову, невозмутимо глядя на брата. В ее памяти всплыла картина из далекого прошлого. В глазах Линь Хаоцина, упавшего в змеиное логово, читались гнев, боль и растерянность. То были глаза живого человека. Теперь, в тронном зале, Цзи Юньхэ смотрела в застывшие глаза мертвеца. Она отвернулась, и вскоре алая плеть звонко хлестнула ее по спине.
Линь Хаоцин был прав. Он превратился в идеального кандидата на роль правителя в глазах жителей долины и – что важнее – в глазах своего отца. Поэтому Хаоцин взялся за дело, не ведая жалости. Каждый удар кнута рассекал кожу, глубоко врезаясь в плоть. Уже после двух-трех ударов спина Цзи Юньхэ напоминала кровавое месиво.
Девушка не кричала от боли. Она всегда считала, что в жизни нет наказаний, а есть последствия поступков, которые следует изначально брать в расчет. Она приняла решение повидать Чан И, избить Линь Хаоцина и провести в подземелье всю ночь. Один поступок был продиктован душевным порывом, второй – безрассудным импульсом, третий – сознательным выбором. Но все три поступка вели к одному результату. Поэтому она вытерпела избиение молча, даже глазом не моргнув.
ebooksa