Армии государств, принимающих участие во Всемирных играх, собирались в Антарктиде. К настоящему времени на континент прибыли сто две сухопутных дивизии общей численностью приблизительно полтора миллиона человек, в том числе двадцать пять американских, двадцать китайских, восемнадцать российских, двенадцать японских, восемь дивизий из Европы и девятнадцать из остальных государств. Участвовать в играх пожелали практически все страны мира, даже если они смогли выставить всего одну роту. Войска продолжали прибывать по морю и по воздуху; многие страны переправляли живую силу и технику через перевалочные пункты в Аргентине и Новой Зеландии.
Поскольку большинство стран использовали в качестве транзитной базы морские порты и аэродромы в южной части Аргентины, оттуда войска переправлялись через пролив Дрейка на Антарктический полуостров. Однако вскоре выяснилось, что для полномасштабных военных учений полуостров слишком узкий, поэтому местом игр был выбран район на границе Земли Мэри Бэрд. В этой бескрайней пустыне страны-участницы возводили сухопутные базы; с целью облегчения доставки снабжения напрямую с моря эти базы устраивались на побережье моря Амундсена, вдоль длинной узкой полосы между островом Терстона и мысом Дарт, на расстоянии от пятидесяти до ста километров друг от друга.
Какое-то время трое детей смотрели на волны, набегающие на берег, затем сели в один из трех ожидавших их гусеничных вездеходов. Маленькая колонна двинулась на запад, направляясь на американскую базу, на первое совещание руководителей государств, участвующих в военных играх. Первоначально предполагалось лететь на вертолете, но юные руководители хотели лично познакомиться с районом, поэтому отправились по суше. Дороги между базами разных стран еще не были проложены, поэтому пришлось прибегнуть к вездеходам, в эпоху взрослых предназначавшимся для полярных научных экспедиций.
Пейзаж был однообразный. По левую сторону участки обнажившейся земли чередовались с белым снежным покровом; местность была по большей части равнинная, с редкими невысокими холмами. Справа простиралось море Амундсена с многочисленными ледяными глыбами самых разных размеров, отколовшимися от шельфового ледника. Дальше в море стояли на якоре корабли различных государств. В морях Росса и Амундсена собралось свыше пятнадцати тысяч всевозможных судов, составивших самый большой флот в истории человечества. В их числе были авианосцы и супертанкеры, огромные плавучие стальные города и небольшие рыболовные шхуны водоизмещением всего в несколько сот тонн. Именно этот огромный флот доставил на отдаленный материк свыше миллиона человек и громадное количество различных припасов, заменив безмолвное одиночество Южного океана на шумную толчею. Казалось, будто разом из-под воды возникла бесконечная цепочка городов.
Примерно через час пути вдоль дороги появилась россыпь палаток и ангаров – японская база. Отряды японских детей выполняли упражнения на берегу. Под бодрые военные марши они ходили строевым шагом. Однако внимание китайских детей привлек здоровенный горбатый кит, лежащий на берегу. Во вспоротом брюхе были видны розовые полосы мяса и темные внутренние органы. По туше кита ползали японские дети, подобные муравьям, суетящимся на дохлой рыбе. Мощными бензопилами они отпиливали от туши здоровенные куски мяса, которые затем с помощью крана загружались на грузовики, отвозившие их в лагерь. Выйдя из вездехода, китайские дети встали поодаль, молча наблюдая за происходящим. Как выяснилось, кит был еще жив, у него судорожно дергался рот, а один глаз размером с покрышку грузовика затуманенным взглядом взирал на детей. Из брюха огромного животного вышли несколько перепачканных кровью японских детей, с большим усилием тащивших большой темно-красный орган – печень кита. Кран загрузил печень в грузовик. Дрожащая масса, окутанная паром, заполнила весь кузов. Один из мальчиков забрался в кузов и, отрезав от печени десантным ножом несколько ломтей, бросил их собакам, окружившим грузовик. Вся эта сцена – пятно залитого кровью снега, выпотрошенный кит, дети верхом на туше, отрезающие куски мяса, перепачканные в крови кран и грузовики, и океан, окрасившийся в алый цвет двумя струйками китовой крови, – представлял собой сюрреалистическую картину ужаса.
– Японские военные корабли сбрасывают в морях Росса и Амундсена глубинные бомбы, глушат китов, а затем вытаскивают их на берег, – объяснил Лю Ган. – Одна бомба способна оглушить целое семейство.
– Столетние усилия по защите китов разбиты за один день, – вздохнул Очкарик.
Узнав китайских руководителей, японские дети спрыгнули с туши кита и приветственно замахали руками в окровавленных перчатках, после чего забрались обратно и продолжили свою работу.
– У меня всего один вопрос, и мне бы хотелось, чтобы вы ответили на него честно, – обратился к Хуахуа и Лю Гану Очкарик. – Когда вы были маленькими, вы по-настоящему ценили жизнь, в глубине души?
– Нет, – искренне признался Хуахуа.
– Нет, – подтвердил Лю Ган. – Когда папа брал меня с собой на маневры, каждый день после занятий я играл с мальчишками из окрестных деревень. Мы стреляли из рогаток в птиц, ловили лягушек, и я, глядя на то, как эти маленькие создания умирают у меня в руках, не испытывал никаких чувств. И то же самое можно было сказать про моих приятелей.
– Точно, – кивнул Очкарик. – Необходим долгий жизненный опыт, чтобы научиться в полной мере ценить жизнь. В детском сознании жизнь не занимает такое место, как в жизни взрослого. Странно то, что взрослые всегда ассоциировали детей с добротой, миролюбивостью и прочими замечательными качествами.
– И что тут такого странного? – удивленно посмотрел на него Хуахуа. – В эпоху взрослых дети существовали в границах рамок, наложенных на них взрослыми. Но что гораздо важнее, у детей не было возможности принимать участие в жестокой борьбе за выживание, поэтому, естественно, их истинная сущность не раскрывалась. О, последние пару дней я читал «Повелителя мух»[22], книгу, которую ты мне дал.
– Хорошая книга, – угрюмо промолвил Очкарик. – Голдинг был одним из немногих взрослых, кто действительно понимал детей. Жаль, что остальные по большей части судили о детских сердцах по меркам великих людей[23], вместо того чтобы признавать нашу первичную сущность. Это была последняя и величайшая ошибка взрослых. И эта ошибка ввела чересчур много переменных в уравнение, описывающее ход истории в Эпоху сверхновой.
Какое-то время дети молча смотрели на разделку китовой туши, после чего снова сели в вездеход и двинулись дальше.
Если бы какому-нибудь взрослому довелось остаться в живых и оказаться в Эпохе сверхновой, он бы решил, что попал в кошмарный сон. После того как все ядерное оружие мира исчезло в бескрайнем космосе в заключительные дни Обыкновенной эпохи, грядущий мир детей в воображении взрослых представлялся раем глобальной гармонии, наполненным детской невинностью и дружбой, в котором дети, взявшись за руки, как в детском саду, подчиняясь врожденной чистоте и добру, построят прекрасную новую Землю. Были даже предложения уничтожить все исторические архивы человечества: «Мы уходим с надеждой на то, что дети в своих сердцах сберегут о нас светлые воспоминания. Если эти нежные создания оглянутся на нашу историю из своего чудесного мира гармонии и увидят все эти войны, грабежи, борьбу за власть, они поймут, какими неразумными, извращенными существами мы были».
Однако взрослые даже представить себе не могли, что меньше чем через год после начала Эпохи сверхновой мир детей окажется ввергнут в пучину новой мировой войны. Такими жестокими были правила соперничества, такими кровавыми и варварскими его методы, что прецедента этому не было не только в Обыкновенную эпоху, но и за всю историю человечества. Обыкновенная эпоха не имела причин беспокоиться о том, какое представление о ней осталось в сердцах детей, поскольку в глазах детей главные недостатки взрослых заключались в ограничениях и сдерживаниях, а также в нелепых предрассудках и моральных нормах. Международные законы и правила поведения были в одночасье отброшены, поскольку все низменные инстинкты вывалились наружу, и никто больше не считал нужным скрывать их.
Первоначально высшее руководство Китая разошлось во мнениях относительно отправки войск в Антарктиду для участия в военных играх. Важность Антарктических игр ни у кого не вызывала сомнений, но Сяомэн задала прагматичный вопрос:
– Наше окружение крайне нестабильно. Индия, например, отправляет всего одну дивизию, оставляя на своей территории миллионную армию. Кто может сказать, что она замышляет? Если мы хотим принять полноценное участие, нам нужно будет выделить значительную часть сухопутных сил плюс, по меньшей мере, две трети военно-морского флота. Если два флота из трех будут находиться вдали от дома, это создаст трудности в обороне страны. Добавим к этому текущее положение дел внутри страны, повышение уровня Мирового океана с нарастающим затоплением прибрежных районов и другие потенциальные крупномасштабные стихийные бедствия, для борьбы с которыми потребуется существенная помощь военных.
– Обе проблемы разрешимы, – сказал Хуахуа. – Во-первых, Индию будет сдерживать Пакистан, который также оставляет дома значительную часть своих вооруженных сил. Можно также предпринять дипломатические шаги, чтобы под давлением других ведущих мировых держав Индия была вынуждена отправить для участия в играх силы, соразмерные с нашими. Что касается стихийных бедствий, разумеется, отсутствие военных будет иметь негативные последствия, но все-таки мы с этим справимся.