— Ну что, на сегодня все.
— Что значит, «на сегодня»? — возмутился я. — Вы, любезный Федор Иванович, и без того за два койко-места получили исключительные права на интервью с нами. И учтите, я желаю прочесть ваш опус прежде, чем он попадет не то, что в газету, но даже к вашему редактору.
— Хорошо-хорошо. Но ведь вы и завтра захотите хорошо выспаться, причем на чистых простынях и после бани?
— Вот завтра и поговорим. А сейчас, прошу прощения, я вынужден вас покинуть.
Они подошли ко мне утром, когда мы уже собирались к месту старта. Клейст закреплял на мобиле отремонтированные баллоны, Игнатьев возился где-то в доме, а я, отдохнувший и полный сил, вышел на улицу к воротам. Тут-то меня и прижали трое: два здоровенных жлоба, у которых весь мозг, кажется, перетек в бицепсы, и третий — наглый высокомерный тип с пижонской тросточкой, которая совершенно не шла к его сапогам и косоворотке. Драться было бесполезно: эти двое превратили бы меня в отбивную за полминуты, если не быстрее. А стрелять, вроде как, еще рано. Пришлось стоять и слушать, что мне сейчас будут втирать. Собственно, я догадывался, что именно, осталось получить подтверждение моим догадкам.
Наглый смерил меня взглядом, сплюнул табачную жвачку и процедил через губу:
— Эту гонку ты должен продуть.
— Это еще почему? — попытался я хорохориться.
— Потому, что хозяин поставил на другого. А он очень не любит проигрывать.
— А если я этого не сделаю? Я тоже не люблю проигрывать.
— Тогда заказывай место на кладбище. Лучше прямо сегодня, а то завтра не успеешь. Гы-гы-гы!
Хлыщ мерзко рассмеялся, потом развернулся и расхлябанной походкой зашагал прочь, небрежно вертя в руках свою тросточку. Громилы последовали за ним, а я остался стоять.
Пока я приходил в себя, Клейст выгнал мобиль на улицу. Подозрительно глянул на меня, но промолчал. Как ни в чем ни бывало, он пересел на свое сиденье, я плюхнулся за руль и мы поехали. И лишь через полчаса после старта, когда по обочинам перестали попадаться зеваки, мой напарник завел разговор.
Малошумность паровиков порою работает в минус, но в данном конкретном случае — исключительно в плюс: можно спокойно разговаривать вполголоса. Спокойно — это без учета того, что мы неслись на приличной скорости по ухабистой грунтовке.
— Владимир Антонович, что случилось сегодня утром? — начал Клейст. — Возможно, это не мое дело, но уж больно вид у вас был ошарашенный. Да и сейчас вы не слишком спокойны. Возможно, я смогу вам чем-то помочь?
Признаться, я недооценивал своего механика. Не ждал я подобных вопросов. Но без него, очевидно, решение принять было нельзя.
— Дело это как раз касается нас обоих.
Я сделал паузу, обдумывая, как ловчей и тактичней обозначить проблему. Но ничего не придумал, мысленно махнул рукой и выдал все как есть:
— Николай Генрихович, нам предложили проиграть гонку.
— Кто предложил? Зачем?