— А гонщик эти идеи раскрывает публике, показывает, на что способен мобиль, построенный в соответствии с этими идеями.
Игнатьев хмыкнул, черканул в своем блокноте и перешел к следующей теме:
— На прошлой гонке вы выступали на мобиле, предоставленном баронессой Сердобиной. Нынче у вас свой собственный аппарат. Он построен в соответствии с какими-то вашими идеями?
— Несомненно, — вмешался Клейст. — Как говорится, вначале была мысль, потом — слово, а уж после — материальное воплощение.
Игнатьев тут же развернулся к новому собеседнику:
— И какие же идеи вы вложили в свой аппарат?
— А это, уважаемый Федор Иванович, — вмешался я, — коммерческая тайна. По крайней мере, до конца гонок.
— Ну хорошо, — усмехнулся журналист. — Подождем еще немного, подержим интригу. А что вы скажете о…
Игнатьев не договорил. Снаружи послышался шум, крики, звон разбившегося стекла. Я подскочил и кинулся наружу, машинально ощупывая карман: револьвер на месте, все в порядке. Следом бросились и Клейст с Игнатьевым.
Я был уже в сенях и, прыгая на одной ноге, натягивал сапог, когда с улицы донесся визгливый бабский крик:
— Пожа-а-ар!
И тут же его подхватили другие голоса:
— Пожар! Горим!
Под эти вопли я выскочил во двор. Пылал тот самый сарай, в который был на ночь поставлен мобиль. То есть, не то, чтобы пылал, но между стеной сарая и забором основательно горела какая-то хрень. От нее вверх, к крыше, тянулись языки пламени, и концы досок кровли уже начали обугливаться. Клейст кинулся в дом за ключом — нынче он запирал сарай, и ключ унес с собой. Хозяева метнулись с ведрами к колодцу. А я ухватил какую-то висевшую во дворе рогожу и побежал к сараю.
Пламя не сбивалось. Я добросовестно хлестал рогожей, но результат был где-то в районе нуля. Подбежали хозяин с сыном плеснули по ведру воды на стену и крышу сарая. Зашипело, в воздух поднялось белое облако пара, пламя сникло, но ненадолго: горящая на земле неведомая субстанция тут же запалила все по новой.
Появился Клейст, открыл ворота сарая, принялся кочегарить мобиль. Ему нужно хотя бы пара минут, чтобы эта железяка могла стронуться с места. А горит ведь все сильней! Набежали еще люди, выстроились цепочкой от колодца, принялись передавать ведра с водой. А я углядел в сарае лопату.
Вот что за хрень! Деревянная дубина, только по краю окованная железной полосой. И это в век пара и технологий! Ну да ничего, земля тут не шибко утоптанная, и такой инструмент годится.
Теперь дело пошло на лад. С каждой лопатой земли огонь уменьшался и, наконец, угас совсем. Вода же загасила стену сарая, кровлю и забор. На дереве остались только черные обугленные проплешины. Тут из сарая послышалось знакомое фырканье и во двор выполз мобиль. Да, горело бы чуть поинтенсивнее, и аппарат было бы не спасти. Еще один резон обзавестись дополнительным источником рабочего тела. Тот же сжатый воздух: даст, скажем, десять секунд экстренной тяги, и этого будет вполне достаточно. А потом на ходу от компрессора можно заново накачать баллон.
— Господин Стриженов! — отвлек меня от размышлений чей-то голос.
Я повернулся: хозяин дома. Серьезный такой мужичина. По статусу, со слов Игнатьева, купец третьей гильдии.