Пока добирался домой, я успокоился и смог рассуждать более-менее логично. Во-первых, до следующей субботы Вернезьев убивать меня не станет. Во-вторых, наверняка кто-то из слуг Сердобиной докладывает баронету о гостях своей хозяйки. Как иначе он узнал бы о том, что один из гостей не уехал вместе со всеми? Ну и, в-третьих, пора сосредоточиться на грядущей гонке. Осталась неделя, надо бы еще разок проверить мобиль, подтянуть дела да отправляться в Калугу.
Все уже было готово. Вещи собраны, техника подготовлена, куплены билеты на поезд во второй класс (в первом едут только аристократы), выкуплена платформа для перевозки мобиля, забронированы номера в калужской гостинице. Оставалось лишь рано утром прибыть на вокзал, погрузиться в поезд и отправиться за очередной победой. В ней мы с Клейстом не сомневались ни чуточки. И вот накануне отъезда поздно вечером, когда мы уже заканчивали пить чай, в ворота постучали. Подниматься из-за стола было уже лениво, а выходить на улицу в зябкий сентябрьский вечер тем более. К счастью, есть молодой человек по имени Михаил, который был готов совершить этот подвиг. Мишка накинул кожушок, сунул ноги в чуни и вышел в темноту.
Вернулся он через минуту. Войдя в комнату, молча отступил в сторону, освобождая проход, и следом за ним появилась Анастасия Платоновна Боголюбова собственной персоной. Низкая притолока заставила ее поклониться хозяевам, и этот вынужденный поклон очевидно сбил ее настрой и сломал заготовленную речь.
Я молчал, девчонки успели ускакать к себе наверх и сейчас сидели там тише воды и ниже травы. А Николай Генрихович Клейст, как человек, почитающий правила приличия наравне с церковным катехизисом, был свято уверен в том, что гость должен первым приветствовать хозяев. Молчание опасно затягивалось, лицо гостьи помалу наливалось краской. Помогать ей я не желал принципиально. Извинения извинениями, но элементарную вежливость никто не отменял. Я глядел на девушку, втайне любовался ею и ждал, чем все это закончится. У меня была робкая надежда, что после аварии и трехнедельного заточения в постели у этой законченной суфражистки мозги хоть немного встанут на место. Но ставить на это даже полушку я бы не решился.
— З-здравствуйте, — наконец-то сообразила Боголюбова.
Да, проиграл я полушку, сам себе проиграл. Надо будет не забыть расплатиться.
— Добрый вечер, Анастасия Платоновна, — поприветствовал я гостью. — Проходите, садитесь к столу. Не желаете чаю?
— Нет, спасибо, — отказалась девушка, устраиваясь на стуле.
Она застыла на несколько секунд, видимо, вспоминая заготовленную речь.
— Владимир Антонович, — начала она, наконец, — господин Вернезьев выгнал меня из товарищества «Скорость».
— Соболезную, — серьезно кивнул я.
— И все? — удивилась Боголюбова.
— А на что вы рассчитывали? Вы по собственному желанию вошли в мужской мир, и решились играть по его правилам. Человека могут рассчитать в любой момент, если только в контракте не указаны пункты, оговаривающие условия увольнения. А вы наверняка и приняты-то были на испытательный срок. Вернезьев был в своем праве и право это использовал. Не так давно меня точно так же выгнали из «Успеха». Да и Николай Генрихович некоторое время побыл безработным. Такова жизнь.
Клейст молча кивнул, подтверждая мои слова.
— Только в отличие от нас двоих, — продолжил я, — у вас есть обеспеченные тылы: родительский дом, семья, родственная поддержка. Так что вы находитесь в куда лучшем положении, нежели мы оба в момент увольнения.
— То есть, вы не хотите мне помочь?
— А вы о помощи еще не просили. Но если хотите, могу одолжить вам небольшую сумму денег. Скажем, рублей пятьдесят. Правда отдавать их придется, скорее всего, вашему батюшке.
— Но ведь вы сами говорили, что я хорошо вожу мобиль, лучше большинства гонщиков.
— Говорил, и не собираюсь отказываться от своих слов. Но как это связано с возвратом предполагаемого долга?
— Но вы… вам… у вас… Вы должны понять!