На работу мы все-таки устроились в разные места, но Мари каждый день приходила ко мне, и мы болтали про нашу мангу, про наш мир.
Книги, которые мы раньше печатали в магазине, мы стали отдавать в типографию, нам делали небольшой тираж, и продаваться они стали лучше.
Как-то, когда мы продавали свои книги, к нам обратился человек из издательства. Он работал в редакционном отделе всем известного журнала манги.
Он нас нашел!
Мы с Мари радовались примерно так же, как тогда, когда мангака впервые прислал нам письма.
Но, если подумать, именно из-за этого все испортилось.
Нам предложили рисовать ту мангу, которую мы показали редактору, но мы никак не могли ее закончить.
Мы сидели друг перед другом в ресторанчике быстрого питания, где подавали блюда из цыпленка.
– Прости, Аои, – извинилась Мари.
Я молча, с недовольным видом продолжала ковыряться в еде жирными пальцами.
Мари больше не могла писать. Ни в сроки, которые установила я, ни в сроки, которые установил редактор, новой истории не появилось.
А если нет истории от Мари, я ничего не могу нарисовать.
До сих пор Мари писала истории для меня. Но теперь она должна была создавать их для кого-то расплывчатого, для каких-то читателей, которых она не видела. Я думала, что, если она может писать для меня, она сможет писать для кого угодно. Что значит – не может? Просто ленится! Так я думала.
И когда она говорила, что плохо себя чувствует, – я думала, что это все отговорки.
Я больше не смотрела на Мари и бесилась, чувствуя, что шанс выйти с дебютом утекает сквозь пальцы.
– Чтоб ты сдохла! – бросила я жестокие слова.
Мари выслушала их молча. Никогда не забуду ее побледневшее в тот момент лицо.
А на следующий день эти слова сбылись.
Пришло самое холодное, страшное время года. Добычи стало меньше, невозможно было наесться вдоволь и согреться, а холод тем не менее беспощадно отбирал силы.
Зима – такое время года, когда первыми умирают слабые.