Асадов неуверенно смотрит на меня, я пожимаю плечами. Он стягивает футболку с джинсами, остается в боксерах, переступает бортик ванны и садится в воду.
Поспешно отвожу глаза. Почему я не сделала этого раньше?
Дети облепляют его как пчелки медовую соту, а я рассматриваю соседнюю стенку. Вот не видела я шикарную фигуру Асадова шесть лет, и не надо.
Ну почему мои мечты так и остались мечтами? Асадов не растолстел, не облысел и даже не успел состариться. Наоборот, его плечи стали шире и рельефнее, руки сильнее и мускулистее.
— Мама, смотри! Папу не видно! — зовет Марьяша.
Оборачиваюсь и не могу удержаться от смеха. У Асадова на лице виднеются только глаза, все остальное плотно облеплено пеной. На голове белая шапка, на носу и ушах пенные клочья. Шея, плечи, грудь — все в пене, он похож на снежную глыбу.
Вдруг снежная глыба моргает и издает рычащий звук. Пена летит во все стороны, девочки визжат и бросаются врассыпную. На полу уже стоят лужи — как хорошо, что это отель. Можно будет попросить горничную убрать. Ночную горничную…
Снова отворачиваюсь, на этот раз чтобы взять полотенца.
— Все, вылезаем из воды! Давайте по очереди.
Заворачиваю каждую малышку в полотенце, набрасываю халаты. Они небольшие, как раз по размеру девочек.
Вот что значит люксовый отель. И для детей есть халаты, это так удобно!
— Теперь бегите в спальню и переодевайтесь в пижамы. Ты показал им, где они будут спать? — поднимаю глаза на Артема. И снова жалею, что все это вижу.
Он сидит в ванне, раскинув руки на бортики. Пену смыл, она осталась только на голове. Но Асадова сложно испортить пенной шапкой.
— Да, папочка сказал, что мы будем спать в его спальне, — отвечает Маргоша.
— Ты же с нами, мамочка? — обнимает меня Миланка, и мне приходится кивнуть.
Ничего, это всего одна ночь, завтра мы с дочками вернемся домой. Я же не сошла с ума, чтобы оставаться жить с Асадовым.
Девочки убегают, я развешиваю мокрые полотенца на электросушилке.
— А меня не хочешь вытереть? — слышу хриплое, и пол подо мною ходит ходуном.
— Сам справишься, — отвечаю не глядя. Поворачиваться нельзя, щеки горят как светящаяся вывеска «Параллели» на фасаде.
— Ты мокрая, — продолжается эта пытка голосом, и у меня вспыхивают даже корни волос.
ebooksa