Я ненавидела его чувства, потому что они так напоминали мои собственные, когда я постепенно осознавала, что гибель родных, слуг, всех – моя вина.
И Барнас тоже был виноват. И он был слаб, ломался под тяжестью этой вины, а я не хотела этого ощущать!
Я не могла выносить этих чувств!
– Халэнн, вы его задушите. Халэнн!
Вздрогнув, я словно заново увидела Барнаса: он уже синел.
Усилием воли я захлопнула сознание, прервала поток вошедших в резонанс с моими чувств и отшвырнула Барнаса в сторону. Прокатившись по грязному полу, он врезался в перевёрнутый стол, закашлялся, захрипел.
Звук, я уловила его переполненный болью звук, достаточно было в том же тоне сказать «Умри!» – и закончилась бы эта боль, страх, ненависть к себе.
А я смотрела на стену, пытаясь совладать с чувствами.
Если бы на проходной стояли менталисты, они бы уловили мысленный крик Барнаса о помощи, а если бы он вдруг явился в ментальных амулетах, заподозрили бы неладное.
Этого бы просто не было!
Нет, это могло бы случиться, но организовать такое было бы сложнее, и не факт, что получилось бы.
Мне хотелось кричать, просто кричать от бессилия – эмоции Барнаса всё ещё звенели во мне, поднимали из глубины сердце мои собственные такие же.
Мой кулак врезался в стену, кажется, вместе с волной выплеснувшейся телекинетической силы, и стена пошла трещинами, камни сдвинулись, выплеснули пыльную крошку. Весь дом затрещал. И камни стали осыпаться. Резче запахло кровью. Там, за этой стеной, лежали убитые.
– Опечатывайте дом, – приказала я всё тем же изумительно ровным голосом. – Этого в тюрьму. На допрос вызвать менталиста, составить портреты преступников, передать ментальные образы стражникам, менталистов взять в патруль, будут просматривать воспоминания прохожих в поисках информации о местоположении этих ублюдков.
Конечно, в воспоминаниях будет только одно чёткое лицо – мальчишки Щербы, но пришлось немного слукавить, чтобы никто не понял, что я считала память Барнаса. И для первого просмотра его воспоминаний следовало найти менталиста попроще, чтобы его след замаскировал мои следы, если таковые остались от этого спонтанного погружения.
Барнас захныкал, захлюпал. Завыл.
– Но менталисты… – Ниль кашлянул. – Мне кажется, принц Элоранарр не одобрит нарушение…
Я оглянулась.
Офицеры столпились возле двери и не спешили подходить к Барнасу. Возможно потому, что для этого надо было подойти ближе ко мне.
Ниль побледнел, сглотнул и опустил голову: