Шельф

– Он предатель! Работая на нас, он работал на них, но с разрешения и одобрения своего начальства, которое не знало, что, в конечном итоге, он работает на врага. Так он всё повернул… Он двойной агент. Вернее, тройной

– Тройной. Или… четверной. Тут в цифрах можно запутаться.

– Не понял?

– Я читал твой отчет. Да, его послали в Африку защищать наши интересы, а он продался врагу. Потому что должен был продаться.

– Но он сообщил им об этом. Он вскрыл все карты, рассказал о цели своего задания.

– Или не рассказал. Вернее, рассказал, но не всё.

– Нет, ты ошибаешься! Он куплен, у него дом за океаном, счет… После заговора он собирался отбыть на свою новую родину.

– И прекрасно. Должен был отбыть и работать где-нибудь в недрах спецслужб нашего вероятного противника – в ЦРУ, например. Или в военной разведке. Потому что такими агентами не разбрасываются, а привлекают…

– Что?

А ведь так. Так! Ведь можно предположить, что «кувыркания» Сергея Семёновича на том не исчерпались и он сделал еще один кульбит! Если смотреть с самого начала… Он прибыл от нас и переметнулся к ним, но поставил в известность Москву об этом «предательстве», а своих новых хозяев о том, что его вербовка одобрена Центром. И… получил возможность глубокого внедрения. Уже там, за океаном. Он «продался», чтобы сделать быструю карьеру. Он сделал четвертый кувырок!

То есть работая на них, он всё равно продолжал работать на нас! Просто в ином качестве. Уже не здесь, уже в чужих штабах. Потому что зарекомендовал себя. Потому что помогал им в заговоре, который… нужен был нам! Черт! Он работал на заговор, будучи «предателем», но тем работал на свою страну, на Москву!

А он его… Разрушил его внедрение!

Он ошибся дважды, он ошибся в заговоре и ошибся в Сергее Семёновиче, который не предатель, который свой, который нелегал, «герой невидимого фронта».

– Выходит, я…

– Выходит, ты «зачистил» коллегу. Причем очень ценного, потому что внедренного на перспективу. Он мог сделать карьеру, мог выйти в чины. Но… не вышел. Так бывает, во время войны партизаны и подпольщики частенько приговаривали и ликвидировали наших агентов, «служивших» оккупантам, которых считали изменниками. Или один партизанский отряд вешал старосту и полицаев, которые работали на другой отряд. Таковы издержки тайной войны.

– Почему он ничего не сказал?

– Кому? Тебе? А ты бы сказал? Ну, вот видишь. Ты бы принял смерть молча, чтобы сохранить тайну. Как принял он.

– Я убил своего…

– Ты убил своего. Но в этом нет твой вины. Точно так же он мог убить тебя. Кроме того, ты засветился и должен был оборвать ниточку. Уже по законам нашей организации. Ты тут много чего лишнего натворил. Ты развалил заговор, остановил войну, прикончил коллегу. Такого наворотил! И, может быть, правильно что… наворотил.

– Не понял?