– Там увидите…
И там они увидели!
Узкий вход, как нора, куда можно было влезть только согнувшись в три погибели. Проводники включили фонарики. В глубину уходила горизонтальная штольня. Потолок и стены были закреплены сплетенными ветками, на головы и за шиворот сверху сыпалась влажная земля, было невозможно душно и очень трудно дышать.
– Что это?
– Разведывательная штольня. Я не мог себе позволить открытый карьер – у них тут кругом табу и духи. Но решил попробовать перерезать кимберлитовую трубку шурфом. Там, – кивнул назад, – в этом месте, в реке, все минералы кончились, как обрезало. Значит, жила должна быть где-то здесь рядом. Отсюда их водой вымывает. Так я подумал. Заложил четыре штольни, три оказались пустыми, а здесь… Давайте пройдем еще метров сорок.
Пошли, тяжело дыша, почти задыхаясь, всё глубже и глубже под землю. Угол наклона штольни был, пожалуй, больше тридцати градусов, а кое-где и все сорок. Было страшно, всё мерещилось, что вот сейчас, на следующем шаге, потолок осядет и погребет их тут всех заживо.
– Еще немного.
Вдруг под лучом фонарика в стене, между веток, что-то блеснуло.
Один из гостей сунул в щель палец, ковырнул грунт. И под ноги ему упал комок земли, в котором находился… алмаз. Еще один!
– Всё! Дальше идти опасно, дальше может случиться обвал. Аборигены же не шахтеры, чтобы крепить своды.
– Можно здесь пробу взять?
– Попробуйте. Только осторожно, сильно глубоко копнете – стена поедет, а за ней потолок. Крепи здесь из веток, еле держат.
Гость торопливо всадил штык лопаты в низ стены, кинул пробу в ведро. Впереди, в темноте, что-то тяжко ухнуло – похоже грунт осыпался. Затрещали ветки. В лица дохнуло мокрым сквознячком.
Обвал!
– Всё, уходим, уходим быстрее!
Побежали к выходу, торопя друг друга. А сзади нарастал, давил в уши гул, который словно догонял их. И казалось, что вот сейчас, через мгновение их накроет черной землей.
Быстрее, еще быстрее!
Выскочили из норы на свежий воздух, упали на траву, тяжело дыша.
– Успели! Еще бы немного и конец! В рубашке родились…
И все согласно кивали и облегченно улыбались. Осмотрелись. Всё, нет штольни, кончилась штольня – была, да вся вышла. Никто теперь, кому жизнь дорога, в нее не сунется. А сколько трудов на нее положено было!