Медвежий угол

И не получил сполна.

Фрак надорвал глотку, когда Амат, обманув вратаря, отправил шайбу под перекладину, родители сбежали вниз, словно хотели перепрыгнуть через борт. Раскинув руки, Амат парил вокруг ворот, но не успел особо разогнаться, как на него упали Беньи, Лит и Филип, похоронив его под собой. Через секунду на лед выбежала вся команда, все друг на друге, друг под другом, друг вокруг друга, повсюду. Фрак схватил чью-то маму, первую попавшуюся, и гаркнул:

– ОТКУДА МЫ?

Еще секунду назад все были атеистами. Теперь нет.

После первого периода они вели: 1:0. Давид ничего им не сказал, даже не пришел в раздевалку, молча простоял в перерыве рядом с Бенгтом, слушая, как игроки хлопают друг друга по шлемам. Противники сравняли счет, потом забили еще один гол: 1:2, но перед перерывом между вторым и третьим периодом, в один из немногих выходов Бубу на замену шайба оказалась у него возле синей линии зоны нападения. Бубу попытался ее пасануть, но та, отскочив от конька противника, помчалась обратно к нему. Если бы он немного подумал, он бы, конечно, понял, что это глупая затея, но сообразительностью Бубу никогда не грешил. И поэтому ударил по воротам. Вратарь не двинулся с места, когда сетка заколыхалась у него за спиной. А Бубу застыл, потрясенно уставившись на шайбу. Он видел, что загорелась лампочка, как на табло сменились цифры – 2:2, – слышал ликование на бьорнстадском секторе, но мозг этого не воспринимал. Первым его обнял Филип.

– Мы победим! – крикнул он.

– За Кевина! – завопил Бубу и с разгона врезался в борт в такой сумасшедшей гордости, что забыл клюшку в центральном круге.

Филип обожал хоккей, его мама тоже. Но не так, как всякий родитель, в меру интересующийся занятиями ребенка и едва разбирающийся в правилах игры. Она боготворила этот вид спорта за то, что он такой, какой есть. Жесткий. Честный. Конкретный. Настоящий. Прямые вопросы – прямые ответы.

Магган Лит стояла рядом, они с мамой Филипа знали друг друга с детства, жили в двух шагах. Они вместе бегали на лыжах, вышли замуж в один год, родили сыновей с разницей в несколько месяцев, больше десяти лет проторчали на трибунах вроде этой, переминаясь с ноги на ногу, чтобы отогреть окоченевшие пальцы ног. Попробуйте сказать им, что родители хоккеистов – фанатики. Они предложат вам послушать, о чем говорит публика на юниорских лыжных гонках. Или попытаться урезонить папашу, который выскочил на слаломный спуск прямо посреди соревнований, потому что его дочери, по его мнению, неправильно выставили трассу. Или поспорить с мамой фигуристки о том, сколько на самом деле должен тренироваться девятилетний ребенок. Всегда найдется кто-то еще фанатичнее. Чем больше сравниваешь, тем шире твои представления о норме.

Мама Филипа никогда не повышает голоса. Никогда не ругается. Никогда не критикует тренера и не заходит в раздевалку. Но она горой встанет за подругу, если кто-то посмеет критиковать ее поведение. Потому что они тоже команда. Мама Филипа знает, что нельзя требовать от родителей, чтобы они положили жизнь и семейный бюджет ради спортивных достижений детей и при этом никогда не выплескивали страсти.

Поэтому когда Магган заорала судье: «Ты что, ослеп?» – мама Филипа промолчала. И когда кто-то другой крикнул ему же: «Тебя что, в детстве уронили? Дома за тебя тоже жена все решает?!» И когда кто-то заметил следом: «Что за старушечий пас?» – а несколькими рядами выше какой-то мужчина взмахнул руками: «У нас тут что, баскетбол?» И когда парню из команды противника крикнули «Ты что, ПИДОР?», потому что он слишком грубо и долго зажимал игрока из «Бьорнстада» в углу и не был удален с поля.

– Думайте, что говорите! Здесь же дети! – обернувшись, возмутилась мамаша с двумя маленькими детьми.

Ей ответила Магган – каждое слово сочилось презрением:

– Милочка, раз вы так боитесь, что ваши детки услышат нехорошие слова, то не выпускайте их из кокона и не берите на ХОККЕЙ, а?!

Если вы спросите маму Филипа, почему ее это не возмущает, она скажет, что любить не значить принимать безоглядно. Как не гордиться не означает стыдиться. Это касается хоккея, это же касается и друзей.

Мамаша демонстративно взяла детей на руки, и, поднявшись по лестнице, пересела подальше. Тем временем Филип, который преследовал соперника по всей площадке, заставил его занервничать, ускорился и помешал сделать передачу. Чуть выше на трибуне один из спонсоров повернулся к Фраку, кивнул в сторону мамаши с детьми и фыркнул:

– Что это за полиция нравов? Откуда она взялась? Только что начался третий период. Их диалог потонул в общем гуле, когда номер шестнадцатый, перехватив шайбу в нейтральной зоне, обошел двух соперников, демонстрируя технику, которой никто от него не ожидал, и отправил шайбу в ворота под носом у зазевавшегося вратаря.

Беньи отмахнулся от налетевших на него товарищей по команде, подобрал шайбу в сетке и покатил прямиком к бьорнстадскому сектору. Остановился у борта, помахал двум счастливым малышам и кинул шайбу их маме.

Спонсор повернулся к Фраку:

– Кто… кто это был, я не расслышал?