– Ручаюсь, нам не понравятся их вопросы, а им – наши ответы. – Олле смотрел в потолок, запрокинув голову. – А с визжащим мешком нам и по городу не проехать. Не можем же мы говорить, что везем особо упитанную свинку на край света…
– Нам надо разделиться, – нерешительно начал Фабиан. – Так риск, что нас схватят, значительно меньше.
– А сколько людей знает, что ты был в Комитете, а потом вылетел из него? – холодно осведомился Олле. – И не захочет ли президент лично пообщаться с тобой, спешно покидающим столицу сразу после покушения?
Дюпон скрипнул зубами.
– Можно подумать, мое положение хуже вашего!
Луиза тихо приблизилась к ним и заняла свободный стул между Павлом и Олле. Великан покосился на нее, глубоко вдохнул и заговорил:
– Я тут подумал…
– Поздно же ты начал думать, – нахмурилась Чайка.
– Мы могли бы уехать в деревню. Маришка – добрая женщина, как и ее родители. Спросите Луковку!.. Там нас укроют, пока все не стихнет.
– Теперь навряд ли все стихнет, – покачал головой Олле. – Ты готов подвергать семью такой опасности?
– Но меня там ждут…
В глазах Павла были неподдельная тревога и сомнения. План, который раньше казался ему спасительным, рушился.
– Так и вижу Якоба, пасущегося на лугу, – хмыкнул Нильс.
– Все упирается в Краузе. – Дюпон запустил пятерню в волосы. – Он как каторжное ядро. А в нашей компании еще перевязанный бинтами мальчишка, две старухи и старик с гармонью! Просто табор какой-то!.. Балаган и дом призрения!
Луиза тронула Миннезингера, сидящего во главе стола, за рукав:
– У меня была одна идея насчет пленного. Но мне это не по плечу, если только…
– Оставь свои бредни. – Голос Нильса зазвучал угрожающе.
Чайка с интересом воззрилась на подругу.
– Ничего не знаю ни о какой идее. Может, расскажешь?
Олле подал всем знак слушать внимательно. Луиза поднялась на ноги.