— Мама, мама, — закричал с веранды Хасанчик. — Вон, вон, наш бычок безрогий.
— Ты глупости не выдумывай, — говорю я жене, — коров мы можем оставить здесь…
— Где?
— Ну придумаем что-нибудь…
— Что? Иди, попробуй удержать их здесь.
— Привяжем. Я сейчас…
Но все мои попытки, так же как и попытки детей и жены, к сожалению, оказались тщетными. Не смогли мы отделить от стада этих упрямых животных, и жена моя вся в слезах проговорила: «Не мучайте их!» и ушла в старый аул, расстроив всех нас. Оставив на улице растерянных и озадаченных детей, я направился к стройке в надежде найти там директора. Усатого Ражбадина я не застал, сказали: только что был и уехал, зато меня остановил у строящегося торгового центра словоохотливый, как всегда, Кужак:
— Чем встревожен ты, дорогой Мубарак?
— Ничем, почтенный Кужак.
— Э, не говори, за мои годы, сынок, я так изучил человека, человеческое лицо, что угадываю даже, что он съел в обед. Присядь, помочь я ничем не могу, но дать совет я еще способен.
— Вещи-то перетаскали мы в новый дом… — говорю я ему, присаживаясь на выступ фундамента.
— Видел я, видел. Даже думал, пригласишь сегодня на гечлахинк (новоселье), и что же? Ты не удивляйся тому, что я более не говорю: «Спроси, спроси меня вот, почему я так говорю?», отучили меня люди от этой привычки.
— Не знаю, как со скотом быть?
— Да, об этом, представь себе, я думал со вчерашнего дня. На самом деле… здесь ведь ни хлева, ни подвала… И жена твоя, конечно, ушла обратно…
— Да, старик, да и дети вот потянулись за мамой. Знаешь, что, отец, как ты думаешь, я хочу их сдать в совхоз.
— Ты что? Как же так? Нельзя, как же дети без молока? Хотя, если вдуматься, сынок, к чему эти заботы человеку. Знаешь, ты, по-моему, прав, — рассуждал Кужак заинтересованно, то соглашаясь, то…
— Только наш Усатый их не примет.
— Почему?
— Зачем ему они, сынок, он хочет, чтоб все были племенными, продуктивными. Вот какие времена настали, а я ведь хорошо помню: когда создавали колхозы, люди плакали, не желая отдавать скот. Осла в рай тянули — уши оторвали, назад тянули — хвост оторвали.
— Пусть на мясо сдаст, хоть немного, да заплачу за дом.
ebooksa