— Слышь, братан, а ты молодец! — произнес он. — Заколебал этот придурок своей псиной!
Виктор обернулся.
— Слушай. Может быть, ты подскажешь… в тридцать шестой квартире, — Виктор обернулся, но кроме глухого стона из глубины коридора ничего не расслышал. — Лена Евстигнеева жила такая. Может быть, что слышал?
— Лена? — спросил парень. — Да вроде нет… не был здесь Лены… молодая?
— Моего возраста. Выглядит, конечно, получше чем я, — Виктор слегка улыбнулся.
— Не припомню… там вроде мужик какой‑то жил, пока эти придурки не въехали.
— Мужик? Что за мужик?
— Плюгавенький такой… я с ним особо не пересекался, рано утром он обычно куда‑то уходил, а когда приходил и не знаю.
— Понятно.
Виктор махнул рукой в качестве прощального жеста, вздохнул и принялся быстро спускаться по лестнице.
— Кликуха у него еще прикольная была, — раздался голос сверху. — Гром.
— Что⁈
— Кликуха, говорю, такая странная, — парень перекинулся через перила, его шея вздулась, а на руках заиграли объемные мышцы. — А может и фамилия, понятия не имею.
— И давно он здесь жил? — медленно спросил Виктор, чувствуя, как шуршит свернутая газета в кармане. — Давно⁈
Парень испуганно отодвинулся. Виктор подумал, что нервы его, видимо, на пределе и выражение лица после драки с бородачом (не драки, конечно, но со стороны это вряд ли смотрелось как встреча закадычных друзей) было если не зверским, то весьма ожесточенным. Он постарался смягчиться, но внутри все кипело. Годы, проведенные в колонии, научили его постоянно быть начеку, быть готовым к отпору и, если уж, придется, защищаться быстро и эффективно, следуя названию известного кино «Бей первым, Фредди!» Второго шанса может и не быть.
— Сколько себя помню… ладно, мне нужно идти… — парень сделал шаг назад, по направлению к двери своей квартиры.
— Стой, — властно сказал Виктор.
Парень испуганно оглянулся и мышцы его как‑то сразу сдулись, будто их прокололи иглой. Он с надеждой глянул на дверь, оценивая, сможет ли юркнуть в нее без особых последствий, потому что незнакомец, одним ударом уложивший бородача, внушал ему страх. Весь его вид говорил, что он явно опасен: короткая стрижка, колючий взгляд и… что‑то еще, чего он не мог в точности описать, но чуял это всем своим нутром.
Решив, что бегство — слишком явное проявление трусости, к тому же, человек, стоящий ниже на пролет не выказывал агрессии (если не считать выражения лица), парень остановился.
— Сколько ты здесь живешь? — спросил Виктор.
ebooksa