— Червяков… — сказал Белов.
— Да, это был он. Когда я подняла голову, чтобы сделать ему замечание — он обычно сидел за последней партой слева — один, никто не хотел с ним садиться, его на месте не оказалось. Наверное, нырнул под парту, чтобы я его не заметила. Только его голос раздавался в притихшем классе.
— И что он говорил?
Наина Иосифовна покачала головой.
— Когда гул стал совсем невыносимым, Червяков вдруг вынырнул оттуда, стриженный под ноль, лицо в темных пятнах расплылось в жуткой улыбке. Он смотрел на меня в упор.
— Что он сказал? — Белов остановился и встал перед ней, глядя прямо в глаза.
— Он сказал…
Женщина дрожала так сильно, что ему пришлось взять ее за руки.
— Успокойтесь… Просто вспомните, что он сказал…
Женщина всхлипнула, с силой сжала его кисти.
— Он сказал — «передайте менту, что воровать сигареты — это плохо». Он снова засмеялся, достал из кармана пиджака пачку «Мальборо» и потряс ею в воздухе, потом чиркнул зажигалкой и закурил прямо в классе.
Белов похолодел. Он резко обернулся в сторону арки, где, как ему показалось, находились какие-то люди, но арка уже скрылась из виду. За ними никто не шел и насколько он мог судить, они были в безопасности, если, конечно, можно было так полагать после убийства монтажера в телецентре.
Он отпустил ее руку, засунул руку в карман куртки и выудил дефицитные импортные сигареты, которые прихватил из письменного стола в комнате Червякова.
— Эту пачку он вам показывал?
Наина Иосифовна помолчала и кивнула.
— Да.
— Это все⁈ — быстро спросил Белов. — Он еще что-то говорил? Хоть что-нибудь! Это очень важно! Постарайтесь вспомнить!
В ее расширенных глазах он читал панический ужас.
— Т…там… он сказал… т…там для него записка. Пусть прочитает, если хочет жить.
Белов медленно поднял пачку на уровень глаз, перевернул ее и оттуда посыпались сигареты. Они падали на тротуар как бомбы, одна за одной, пока пачка не опустела. Опер вытянул серебристую подложку, затем разъединил стенки пачки по клеевому шву.