На ее лице отразилось удивление.
— Направление из РОНО, вот и все. Никто за него не хлопал, это обычное дело…
— В этом и загвоздка. У меня есть достоверная информация, что кто-то за него хлопотал. И без вашей помощи я вряд ли узнаю, кто именно.
Она качнула головой, потом быстро взглянула на изящные золотые часики.
— Когда?
— Сейчас.
— Это будет выглядеть как минимум странно… вечер воскресенья, все сморят телевизор…
Белов промолчал, и она поняла из этого молчания больше, чем если бы он что-то произнес.
— Тогда лучше вернемся в школу. Я уже замерзаю.
— Нет.
Разумеется, он не мог сказать ей, что номер школы прослушивается и звонить с него нельзя.
— Слишком долго. Я видел телефон-автомат в конце дома, у меня как раз есть несколько двушек. — Он поскреб в кармане и вытянул штук пять мелких монеток.
Директриса вздохнула, затем нащупала сумку, машинально открыла ее и вытащила небольшой блокнот. Отвернула несколько страничек, произнесла чью-то фамилию, затем перелистнула еще.
— Пожалуй… давайте попробуем. Ничего не обещаю, но… возможно… Хотя сразу вам скажу, я не верю вашей информации. Не то, чтобы такого совсем не происходило, иногда за какого-нибудь ребенка действительно могут попросить… но… это явно не тот случай.
Белов молча кивнул.
Они подошли к телефону-автомату. С левой стороны будки стекла были выбиты, а внутри она была расписана смолой. Однако сам телефон, судя по всему, работал исправно. Наина Иосифовна повернулась, посмотрела на сталинку, в окнах которой через одно светились уютные желтые лампочки.
— Кстати, в этом доме живет тот самый Шкет…
— Это у которого пожар был? — удивился Белов.
— Да.
— Его же кто-то предупредил… возможно, прямо из этой будки… — задумчиво произнес опер.