— Значит, туда, куда нужно! Это хорошо.
Шаров покачал головой.
— Боюсь… ничего хорошего.
Он посмотрел на Лену и вспомнил просьбу Грома присмотреть за дочкой. Разве может он рассказать ей, что случилось в здании милиции? Никогда…
Лена стояла спиной, но он чувствовал, что все ее мысли были об отце.
— Сейчас перекусите, ешьте все, что найдете на кухне. Отдохните, сколько успеете, в комнате есть диван, одеяла и кресла. Скоро выходим. — Он посмотрел на стену, отделявшую их от соседа. Из квартиры напротив не доносилось ни звука.
Несмотря на то, что ребята явно устали, они собрались на диване и принялись обсуждать прошедший день, который по ощущениям растянулся чуть ли не на целый год. Шаров остался на кухне, он не хотел им мешать. Потягивая из большой белой кружки с золотистой каймой крепкий сладкий чай, он размышлял, стоил ли оповестить соседа, что он уже прибыл, и прибыл не один.
— Когда мы вернемся… туда, в наше время, — донесся до него тихий, но твердый голос Лены, — никто не должен знать, где мы были и что видели.
— Это почему же? — горячо возразил Петя. — Ведь мы… ведь если ученые поймут, как мы сюда попали, то…
— Этого нельзя делать, — прервал его Давид.
— Можно! Мы сможем выиграть войну уже в сорок первом! И мой дедушка не погибнет в Курской битве! — на глазах мальчика выступили слезы.
Воцарилась тишина. Шаров напряженно вслушивался. Ему тоже приходили в голову подобные мысли, но он как-то не задумывался, что можно напрямую вмешаться в ход истории и на самом деле предотвратить самую кровавую войну двадцатого века, сберечь миллионы жизней, города, деревни, поля, сады и леса, мосты и аэродромы, дороги, заводы… произведения искусства, достижения спорта, науки и техники…
Он вздохнул. Снова прислушался.
— Если ты захочешь что-то исправить, то эта черная гадина… которую раздавил Советский Союз, затаится, забьется под камень и будет ждать удобного момента. Может быть, когда мы пойдем в шестой класс, она выползет и тогда… все начнется по новой. Ты этого хочешь? — спросил тихо Давид.
Петя шумно выдохнул.
— Откуда ты знаешь, как будет? Разобьем их сейчас, и дело с концом. Если ученым удасться передать в Кремль хотя бы один ученик истории за шестой класс, даже не весь, а только одну главу. Это же немного!
— Никто не поверит, — твердо сказал Денис. — Ты болел, когда Зоя Александровна рассказывал нам на уроке, что все думали, будто война закончится за пару месяцев. Максимум к декабрю. Никто даже не предполагал, что она растянется на долгих четыре года.
— Но ведь должен же быть выход! — взмолился Петя.
— Если мы не вернемся, нам придется пройти это все от начала до конца, — услышал Шаров голос Кати и по его спине пробежали мурашки, а перед глазами в одно мгновение пронеслись кадры военной хроники, художественные и документальные фильмы о войне. — Ты сможешь попробовать помочь. Но я думаю, тебя никто не воспримет всерьез.
Петя вздохнул.