Легион

— На месте, — констатировал Эмик, перестав причитать. — Древность какая, — хмыкнул он.

А я оглядывался. Ну, древность не древность, но окружала нас обстановка как из исторического голо, про первопроходцев космоса. Очень утилитарно всё, четырёхгранный коридор серого металла, со светильниками белого света по потолку. Правда, по стенам была печать — какие-то пейзажи, довольно симпатичные. Но в сочетании со стерильной стальной серостью — смотрелось диковато. Впрочем, нахрен разнесённая стена-переборка добавляла в местную обстановку некоторый шик. В общем: мне результат нашего появления, в местных реалиях, скорее нравился. С эстетической точки зрения.

— Эмик, у нас проблемы, — через секунду отметил я.

— Мда, не подумали. И дурацкие вулканисты не подумали, дурачьё такое, — признал Бронзовый.

Дело в том, что мы оказались слепы. Не в плане визуальных сенсоров: тут-то проблем не было. А в рамках сенсоров остальных. Показания радаров, измерителей и всякого такого, попадая в зону нашей «бури неопределённости», выдавали такой бред и дичь… В общем, проще эти показания отключить, чем пытаться понять, как мы можем быть одновременно в вакууме, кристалле, при этом — чуть ли не в сердце работающего реактора. И при комнатной температуре и нормального давления пригодном воздухе. Ну и вражин-головастиков мы похоже не увидим… Точнее — только увидим, остальные способы наблюдения-обнаружения только мешают.

— Интересно, а почему оптический спектр не искажён…

— ДУРАЧЬЁ!!! — обеспокоенно рявкнул Эмик. — Сейчас — НЕ СМЕЙ ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ!!! Потом подумаем, когда закончим, — уже спокойнее сообщил он. — А то ещё и оптические сенсоры начнут сбоить… И что мы выясним?

— Да, лучше и вправду потом, — признал я, передёрнувшись от перспективы. — Пойдём.

— Куда? — уточнил Эмик, имея в виду коридор.

— Налево, конечно, — ответил я. — Я что-то такое слышал, что настоящие герои всегда ходят налево.

— Тогда пошли налево, — согласился Бронзовый.

Идём мы, и тут на металлический пол начинает падать град свинца. Именно град и именно свинца — защитные турельки, как оказалось, были. В месте нашего героического появления им, скорее всего, разорвало энергоснабжение-управление, или закоротило. А вот дальше по коридору — было и снабжение, и понимание, что мы враги. Но древность и вправду несусветная — пулевые пулестрелы на химическом метателе, судя по клубам дыма.

Впрочем, подобная система «защиты» даже нашим ослабленным щитам — плюнуть и растереть. Эмиттеры не перегреются даже за сутки такого обстрела. Так что продолжили мы путь, время от времени пиная двери и заглядывая — а что там интересного. Интересного ничего особо не было: предельная утилитарность металла, с редкими двухмерными печатями, живых пейзажей, как бы не с Терры, судя по всему. По крайней мере, многогранный симпатичный лист — эндемик прародины, нигде таких не водится. Вроде клён или что-то такое.

Ну и головастиков тоже не было. Точнее, в условиях нашей «слепоты» — они вполне могли толпами за стенами копошиться, почему мы в двери и заглядывали. Но — сенсоры не работают, а на глаза они не попадались.

Идём уже минуту, вторую, и тут турельки, часть которых Эмик задумчиво сковыривал Кистенём, вбираются.

— Защита на максимуме, — ответил Эмик на мой невысказанный вопрос и продемонстрировал телеметрию.

И нас стали «атаковать». Видимо, и вправду «копошились за стенами» головастики. Может, и до этого атаковали своим «эффектом», но он, как понятно, не работал. Не сработал на нас и сейчас. А вот не на нас…

— Это… как бы без-мата-то… — ошалело произнёс я.

— Офигеть это. Но ни хрена не «офигеть», потому что без мата — никак, — не менее ошалело отметил Эмик.

Дело в том, что граница нашей бури неопределённости стала видна в оптическом диапазоне. Как этакое затенение-размытие искажение, и двигалась по коридору вместе с нами. И за ней, по границе, творилась хрень и дичь. Про мелочи, типа отрубающегося освещения, можно не говорить. Но вот искажаемые формы стен — это реально «офигеть», только матом! Но мало того…