— Не уверен, что существует разведка, специализирующаяся на природных катаклизмах.
— В Китае к трагедии привели, не столько природные явления, сколько неверные действия людей. Не диверсия, разумеется, а неправильное, в течение длительного времени, использование природных ресурсов.
Я пожимаю плечами.
— Так кто ты такой, Егор Брагин? Ты сообщил мне о дате наводнения. Зачем? Чтобы привлечь внимание? Считай, что привлёк. Я выделил тебе время, готов тебя выслушать. Говори.
— Думаю, поговорить придётся не один раз, — качаю я головой.
Взгляд у председателя КГБ усталый и не особо заинтересованный. Возможно, он неважно себя чувствует. Да и времени у него, наверное, не так уж и много. Поэтому я решаю говорить прямо и, что называется, в лоб.
— Я из будущего. Но никакой машины времени нет. Её не изобрели. Это просто какая-то аномалия.
— Аномалия, — кивает Андропов, и радует уже хотя бы то, что не с выражением
— Из двадцать третьего. Две тысячи двадцать третьего.
— Очень интересно. Очень.
Он возвращается за стол и, сняв очки, трёт переносицу. Потом водружает их на место и снова просвечивает меня, как рентгеном.
— Ну, — кивает он, — рассказывайте, чего вы там хотели до меня донести. Что же вы молчите?
Блин, даже и не знаю, с чего начать. Сколько раз представлял и репетировал, а вот как до дела дошло, так и сдулся.
— Горбачёв всё запорол, а Ельцин довершил начатое.
— Ельцин-то причём? — качает головой Андропов. — Разве вы со своим земляком Гурко вытащили его из колоды не для того, чтобы с краснодарских расхитителей переключить меня на свердловско-узбекских? Я вроде пошёл вам навстречу, думал с Ельциным вопрос закрыт. Что ещё?
Вот же прожжённый хрен… Раскусил меня на раз-два…
— Вероятно, пока ещё ничего не изменилось и предпринятые меры не принесли результатов, потому что память моя не хранит никаких изменений в истории.
— Любопытно… То есть, если ты меняешь прошлое, то меняется и будущее, а твоя память… хранит оба варианта истории?
— Да.
— И что, в прошлом ты тоже был «внуком» Брежнева? — хмурится он.