Сломанная печать

И тут Марису будто подменили. Сделав круглые от изумления глаза, она доверительно потянулась к господину Бруму, будто к старому знакомому.

— Вы здесь всё знаете, — голос почему-то сделался кукольно-писклявым, почти детским. — Правда, что в библиотеке есть эти… ну… — сделав испуганное лицо, Мариса покосилась на библиотекаря, которая занималась другим студентом, — запретные книги? Это так интересно! Так невероятно! — капелька восторга, придала словам непосредственности и наивности.

Мариса внутренне застыла, а для ментала продолжила неумелую игру. Зачем она изображает невесть что? Самой стало неприятно и тошно. Похоже, что Северин подумал то же самое, потому что чуть отступил от неё назад. Застигнутый врасплох он изменился в лице, показав удивление и нарастающее презрение к глупой девице.

Она же, как будто не заметив манёвра, прильнула ближе, почти касаясь его. Зашептала горячо, быстро перебирая словами, посыпавшимися горохом:

— Расскажите мне. Они там? За дверью? — Мариса усердно хлопала ресницами, открывала в изумлении рот и старательно изображала недалёкую первокурсницу. — Какие книги? О чём они? А вы их читали?

Северин растерянно молчал, застигнутый врасплох странным поведением студентки. Он стоял так близко, что Мариса слышала его неровное дыхание. Она не сдавалась. Заигравшись, стремясь убедить, невольно положила ладонь ему на грудь. Мариса и не заметила, как прильнула к молодому менталу. Она горела лишь одной идеей.

— И магические печати сложные. Это чтобы никто не украл книги? Никогда бы не сплела! Дар у меня совсем слабенький. А вы наверняка умеете. Вы же такой умный и… сильный…

Не верилось, но уголки губ ледяного принца дрогнули, являя миру подобие улыбки.

«Поддался», — с горечью подумала Мариса.

Тут же она ощутила, как тёплая рука Брума коснулась локтя. Стало жарко. Взгляд прояснился, когда в нём мелькнуло понимание и ирония, которые Северин немедленно скрыл за обычной холодностью.

Поток слов, готовых сорваться с языка Марисы, застыл. Остро, всем существом она ощутила звенящую ниточку, натянутую между ней и менталом. Это было нечто, напоминающее немой зов, которому хотелось довериться. На мгновенье отступили даже паника и сомнения. Лицо Северина с немного резкими, но правильными чертами оказалось совсем близко от её лица. Не желая того, она вздохнула и облизнула губы, пересохшие от волнения.

Ментал наклонился к самому уху девушки и прошептал:

— Вероятно вы устали, студентка Дэй? Трудно притворяться, что ты глупее, чем есть. Правда?

Натянутая струна между ними рассыпалась, как старые чары. Пришла неловкость от прикосновения к малознакомому мужчине, а его рука, сжавшая локоть, будто обожгла до боли в груди и мерзкого привкуса во рту. Чувствуя, что краснеет, Мариса яростно вырвалась, хотя удерживать её Северин и не собирался. Она отшатнулась. Тело била крупная дрожь. С трудом поборов порыв вцепиться в лицо чужаку, отбиваться пока хватит сил, она протолкнула слова сквозь зубы.

— Не прикасайтесь ко мне! Никогда! — боль выплеснулась из Марисы с неожиданной резкостью, окрасив пальцы амарантовым сиянием.

Она побежала к выходу, забыв о вещах, но успела услышать за спиной мягкий голос библиотекаря:

— Ты сегодня такой популярный, Рин.

23.

В огромном дворе Академии Мариса затерялась в уголке, где был разбит небольшой сад. Ни одного студента или служащего не было видно поблизости. Упала на скамейку, некоторое время слыша только своё сердце. Осенний ветер остудил пылающую кожу.

— Какая же ты дура, Мариса! — простонала она, закрыв лицо руками.