— И сколько платит?
— Четыре-пять ефимков за один.
— Ни хрена себе! — присвистнул Николай.
— Ну, можно не платить, поскольку в государственных бесплатно, — пожал плечами гость. — Но ждать придется долго — очередь большая. Когда очередная партия раствора?
— Сегодня ж зачарую, — пообещал Несвицкий. — Два автоклава.
— Тогда поступим так, — сказал Плотницкий. — Подпишем договор, я дам вам чек на миллион за эту партию и в счет будущих поставок. Отнесете его в банк, и сумму вам переведут на счет в течение пяти рабочих дней. Скорей всего, пораньше. В Царицино прибудет наш сотрудник, который и займется приемкой и отгрузкой. Как только сумму выберете, он даст вам новый чек. Согласны?
— Да, — сказал Кривицкий. После того, как гость покинул кабинет, он взял оставленный им чек и посмотрел на Николая. — Никогда так быстро мы не зарабатывали столько денег. Вы просто клад!
— Про мою долю не забудьте, — напомнил Николай.
— Получите, — Кривицкий отмахнулся. — Не считайте меня жадным. Прекрасно понимаю, кому обязаны вот этим миллионом. И другими, которые, как я надеюсь, воспоследуют. Эх, сколько оборудования купим! — он аж прижмурился от радости.
— Кабинет отремонтируйте, — порекомендовал Несвицкий. — Неудобно принимать в таком гостей из-за границы.
— Вы так считаете? — задумался Кривицкий.
— Вот именно, — ответил Николай и отправился в подвал.
Конвейер заработал. Два раза в день Несвицкий отправлялся в госпиталь, где чаровал раствор, а остальное время проводил с приемной дочкой. Гулял с ней и рассказывал ей сказки, однажды съездил с Машей в зоопарк. Осколок мирной жизни, он как-то сохранился на войне. Девочке понравилось. Она восторженно смотрела на животных, восклицала и даже покормила лань, дав ей печенье на ладошке. Опеку над ребенком оформили им быстро. Николай представил документы, их посетила педагог, поговорила с девочкой, ее приемными родителями и подписала акт обследования. Машу приняли и в детский садик. Она туда ходила с удовольствием — такие ж детки, среди которых она ничем не выделялась со своей новой ручкой. Жизнь устаканилась. С деньгами тоже было хорошо. Через неделю Несвицкий получил свои сто тысяч на открытый в банке счет. Их вполне хватало на покупку трехкомнатной квартиры, но Несвицкий не спешил. Мысль об отдельном доме его не оставляла.
Однажды в цокольный этаж, где он только что покончил с автоклавом, прибежала запыхавшаяся секретарша Кривицкого.
— Степан Андреевич просит вас зайти к нему! — сказала торопливо. — Немедленно!
— А что случилось? — удивился Николая, отряхивая руки.
— К нему пришли какие-то мужчины. Поговорили в кабинете, после чего Степан Андреевич и попросил меня позвать вас.
— Что за мужчины?
— Не знаю. Одеты хорошо, но рожи уголовные.
— Понятно. Что ж, идемте!