— Дай мне топор, я отрублю гвардейцам руки! Они всё равно не умеют ими пользоваться!
— Какая трагедия, — отзываюсь с сарказмом. — Но руки им нужны, чтобы править лошадьми.
— Ага, они только и умеют, что скакать, да щи ложками хлебать!
— Да ты поэт, раз в рифму говоришь, — подшучиваю над ним. — Лучше расскажи, как практика с зомби прошла?
Он, вздыхая, усаживается на стул и рассказывает мне, что эти олухи всё время прячутся за енотами, так как сами ещё опасаются вступать в битву. Выслушав его, говорю:
— Ну, ничего: когда-нибудь привыкнут.
— Уж надеюсь, — нервно потирает лоб. — А у тебя как дела с пауками и енотами обстоят?
— Пауки уже вовсю плетут свою магическую паутину. Никто к нам незаметно не подойдёт. С новыми енотами тоже полный порядок.
— Быстро учатся? — с любопытством интересуется.
— Да, всё отлично.
— Вот бы и гвардейцы также, — плюётся он с негодованием.
— Ничего сразу не бывает, Квазик, — отвечаю.
— Ну да, — вздыхает он. — А Савелий всё успевает? Завтра ведь открытие торговли в порту, корабли уже на подходе.
— Вроде справляется. Пойдем проведаем его. А то с самого утра я его еще не видел.
Мы с Квазиком поднялись с мест и вышли в коридор, направляясь к подземному этажу. Я подумал, что даже как-то волнительно встретиться сейчас с дедом. Он в последние дни весь был на нервах, занятый своей работой. Был весь дерганный, и с диким взглядом. К нему даже слуги боялись приближаться, так как Савелий огрызался почти на всех без всякой причины. Повезло только повару, он не трогал его, так как тот ему еду приносил.
Мы спустились с Квазиком вниз и услышали смех деда. Чего это он вдруг повеселел? Входя в его рабочее помещение, мы застаем такую картину: Савелий сидит на полу и над чем-то сильно хохочет, глядя на голую стену. Мы с недоуменно переглядываемся, и я спрашиваю:
— Дед, ты чего? Ума уже лишился от работы?
Савелий медленно переводит на меня взгляд и говорит:
— О, Джон, Квазик… поглядите, — указывая на стену. — Большая черепаха в чепчике танцует на задних лапах! Видали вы такое раньше?
— Что с ним? — шёпотом спрашивает меня Квазик. — Он реально сбрендил?