Ночь у Яна Третьего выдалась на редкость беспокойной. Сначала он не мог поверить, что женщина, что клялась в верности и вечной любви, смогла вот так запросто предать, раздвинув ноги перед двумя десятками высших сановников. Потом его захватила злость на самих ублюдков, которые давали присягу служить престолу, а вместо этого трахали его фаворитку. Даже его жена не позволяла себе больше одного официального любовника. И тот был каким-то плаксой-актёром, которого корёжило перед каждой театральной постановкой так, что он рыдал горючими слезами. Возможно это была маска, но даже если так — выглядело всё достаточно убедительно, чтобы король не испытывал к нему ничего, помимо презрения.
К тому же, такова традиция. Раз у короля есть фаворитки, то и королеве должно быть что-то дозволено. И пусть лучше это будет одобренный актёр, чем какой-то рисковый шляхтич, что попытается через неё заполучить при дворе свои глаза и уши.
Но спать с любовницей короля — это нонсенс. Проступок, который мог быть смыт только кровью.
Собственно, в первых двух случаях, он именно так и поступил. Попросту разделался с негодяями. Сначала с министром, который явился на приём, а потом с секретарём своей канцелярии. Только позже, обходя вместе с верными псами коридоры дворца и заставляя их искать нужный запах, он осознал масштабы бедствия и понял, что зря убил первых. Нужно было их допросить.
Хотя, допросы не слишком помогали. После первого десятка, Ян Третий начал задумываться, что это и вовсе была чья-то хитрая подстава, чтобы рассорить его со всем двором и выставить, как полного идиота. Но одиннадцатый сломался. Церемониймейстер двора признался, что действительно спал с фавориткой короля. Сам он объяснял всё вспыхнувшей страстью, но Ян в этом сомневался — не могла его красотка воспылать чувствами к жилистому старику, втрое старше неё самой. Дело точно было в чём-то ещё.
Он даже попробовал выяснить, в чём именно, явившись в её покои. Но разговора не вышло — очнувшись, король обнаружил себя лишённым одежды и находящимся в том положении, которое не предполагает полноценного допроса. Решив, что раз уже начал, то стоит закончить процесс, Собеский так и поступил. После чего ретировался — допрашивать обнажённую даму, которая только что стонала под тобой и задавать ей вопросы о государственной измене, показалось королю не слишком корректным. Да и чувства как-то сразу нахлынули.
Потому он и мучался, не в силах заснуть. Отключился лишь под самое утро, на какие-то полчаса. И то, его почти сразу разбудили.
Открыв глаза, Ян Третий какое-то время прислушался к настойчивому стуку в дверь. Поняв, что неизвестный твёрдо намерен попасть в королевскую опочивальню, зло рявкнул.
— Если у нас не началась война, я велю отрубить тебе голову.
За дверью помолчали. Подумали. И осторожно постучались снова.
Король нахмурился и уселся на кровати. Война? С кем? Ганза же объявила о мирной конференции. Неужели пруссаки настолько сошли с ума, что начали вторжение, не дожидаясь переговоров? Или это Рюриковичи, а визит Оболенского был разведкой?
— Да зайди ты уже и рассказывай!
Дверь со скрипом отворилась и в комнату просочился свитский, который вчера стал новым секретарём королевской конференции. Один из псов тихо заворчал, заставив мужчину испуганно покоситься в сторону химеры. Но чиновник быстро взял себя в руки.
— Ваше Величество, у нас мятеж. Шляхта решила использовать своё право на вооружённое сопротивление королевскому произволу.
Вздохнувший король мрачно уставился на своего нового секретаря.
— И что? Это повод меня будить? Да у нас каждую неделю по десятку таких. Запрутся у себя в имении, налоги не платят, а как войска подойдут, так сразу желают подписать соглашение с короной. Ты совсем идиот, из-за такого меня будить? Даже не рассвело ещё толком!
Он уже начал укладываться назад в постель, когда бывший свитский с заметным напряжением в голосе, продолжил.
— Всё иначе, Ваше Величество. Двенадцать шляхетских родов ввели войска в столицу. Гвардия ещё сто двадцати восьми находится на марше. Они объявили о создании Варшавской конфедерации и требуют вашего отречения. Гарнизон приведён в полную боевую готовность, но столкновений пока не зафиксировано.
Монарх снова выпрямился и медленно повернул голову к говорящему. Значит всё-таки заговор.
— Кто из магнатов за ними стоит?