Для того, чтобы соприкоснуться с первым барьером защиты, им даже не приходилось предпринимать никаких усилий — сила и так проходила через землю, пронизывая её. Собственно, это был самый тонкий момент — если бы маскировка не сработала, весь план пошёл бы сирене в глотку. Но Мьёльнир сделал всё, как надо — каждая песчинка, при контакте с энергией защиты, окутывалась тонким слоем силы, источающим точно такой же фон, как и сам защитный барьер. После чего благополучно вливалась в него, присоединяясь к хаотичному движению силы.
Жаль, с живым объектом так не выйдет. Вернее, Мьёльнир то может и справился бы. Вот только он создавал артефакты, пронизывая их своей силой, изменяя структуру и формируя внутри плетения. Если провернуть такой фокус с Одарённым — получишь мёртвое тело.
За следующие несколько минут враг нанёс ещё четырнадцать ударов по стене, от которой отлетали уже целые куски кладки, а по поверхности змеились трещины. Мы же ввели в круговорот внешних слоёв барьера все созданные Мьёльниром артефакты.
— Сейчас будет жарр-р-рко!
В рыке Сандала чувствовались довольные нотки — поднявший меня в воздух дракон предвкушал схватку с противником. Я же оглянулся на остальных воинов. Члены свиты уже давно рвались в бой — и Лера, и Прохор желали оказаться среди врагов. Разить и убивать. Вот Гиферу, пока было просто интересно — он наблюдал за новым для себя миром, впитывая информацию. Тем не менее, титан тоже был готов сражаться.
Эмоционального фона Оболенского я не чувствовал, но рискну предположить, князь изнывал от ожидания начала схватки.
— Мьёльнир, начинаем!
Спутник сделал всё в тот же момент — миллионы крохотных артефактов выплеснули силу, ударяя по щиту изнутри. Это не было попыткой разорвать его грубой мощью. Такой подход бы не сработал — лишь временно и частично ослабил бы щит, после чего тот снова набрал прежнюю мощь.
В песчинках, которые сейчас били по щиту изнутри, были плетения совсем иного рода. Создающие множество крохотных смерчей, которые втягивали в себя всю силу поблизости. Миллионы разнонаправленных завихрений, каждое из которых тащило энергию в свою сторону.
Секунда и барьеры под нами обратились в облако из отдельных клубящихся торнадо, часть которых устремилась в разные стороны, а другие хаотично кружились на месте.
На последний оставшийся щит, выстроенный классическим способом, обрушился мощный столб драконьего пламени. Сметая, разрывая структуру и уничтожая.
Полог невидимости спал. А я бросил дракона вниз. Рассмотреть местоположение Одарённых из рода Болод всё ещё было проблематично. Поэтому мы не выбирали целей. Пламя распыляло личные кольчуги смертных и сносило защиту шатров да палаток. Обращало смертных в истлевшие куски мертвой плоти, что оставались на оплавленной земле. Сорвавшись с руки, вдаль умчался Мьёльнир, на лету обернувшийся каменным диском. Запульсировало яркое солнце Аматэрасу, на миг создавшее ощущение тропиков и заставившее многих врагов с удивлением обернуться. А потом я уронил его на громадный шатёр со стягом князей Мамлеевых, расплёскивая силу и выжигая всё в радиусе доброй сотни метров.
На другом краю лагеря мелькнула фигура Гифера — титан спрыгнул с костяного дракона, обрушившись на врагов. Впрочем конструкт тоже вступил в бой — на моих глазах поймал в пасть Одарённого и преодолев сопротивление кольчуги, попросту перекусил его.
Лера действовала, не сходя со своего места и не сбрасывая полога невидимости. Всё, что ей требовалось — использовать Дар. Каждый упавший мёртвым враг, сразу же вставал на нашу сторону, становясь её верным костяным воином.
Сандал мчался над лагерем, круша, сжигая и уничтожая. А по тем, кому удавалось выстоять под его пламенем, бил уже я сам. Давил божественной мощью, рассекал кольчуги, обращал в лохмотья энергетические каркасы.
Недолгая концентрация — и в воздухе засияло второе солнце Аматэрасу, рухнувшее на собранный из металлических конструкций штабной модуль со знаменем Мещерских.
Прямо в бурлящий хаос из пламени, вспышек силы и мечущихся людей прыгнул Жорик, которому в этом полёте достался свой собственный дракон. И судя по многочисленным нитям, что разом пронизали пространство, спутник Леры взял под управление всех конструктов, которых подняла его хозяйка. Да и сам принялся немедленно работать клинками — обрушившись на монгола, который прикрыл себя щитом и пытался что-то сделать с запечённой пламенем левой рукой, вскрыл его защиту и рассёк на две неравные части.
Впрочем, он почти сразу пропал из виду — Сандал мчался дальше, продолжая поливать лагерь противника огнём.
От осаждающих, что были под стенами, в нашу сторону метнулись призрачные тени, что служили проводниками для энергии мёртвых душ. Но в высоте наконец загремел голос Оболенского:
— ПЕРВЫЙ КАВАЛЕРГАРДСКИЙ, ЛЕЙБ-ГВАРДИИ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, ПОЛК!