Первая часть, в которой обсуждался перенос даты Земского Собора и необходимость сбора под знамёнами Рюриковичей княжеских дружин, протестов не вызвал. Местоблюститель престола уже дал приказ поставить в ружьё земское ополчение и привёл в полную боевую готовность войска. Но в первом случае, престол получал под своё командование рыхлую массу Одарённых, не слишком приученных к дисциплине. Тогда как в армии вовсю звенели отзвуки недавнего мятежа Даниила и фактического раскола войск. Сейчас, те офицеры, что открыто поддержали бунтовщиков, находились под арестом и их солдатами командовали совсем иные люди. Но намного больше было тех, кто не примкнул ни к одной стороне. И пусть, во внешнем конфликте они скорее всего сражаться станут, но моральный дух у их частей, был не слишком высок.
Потому, князья согласились привести свои дружины под стяги Рюриковичей и вместе с ними встать на защиту границ. Хотя я и ожидал определённого сопротивления в этом вопросе.
Как быстро выяснилось, уступка был сделана не просто так. Когда Алексей озвучил предложение вывести московских бояр из негласной опалы и позволить встать на равных со всей остальное знатью, в зале ненадолго повисла тишина. А потом, отодвинув стул, поднялся со своего места Дивеев. Обвёл взором разом притихших патрициев, в чьих оттенках разума появилось напряжение и степенно сложив руки на животе, повернулся к Рюриковичам.
— Понимаю я желание ваше бояр московских да дворян служивых под свою руку привести. Времена нынче тяжкие. Может и так статься, что война полыхнёт великая. И тогда каждый воин на счету будет.
Чуть помедлил, смотря на царевича Алексея, после чего продолжил.
— Но если согласимся, то в мир выйдут сотни семей, что долго заперты были. Оголодали да соскучились по деньгам и землям. К чему это приведёт, сами все знаете.
Замолчав, Дивеев продолжил сверлить царевича взглядом и тот, стараясь сделать тон максимально безразличным, уточнил.
— Чего именно Твоё Сиятельство, желает? О чём сказать хочет?
Тот нимало не смутившись, расцепил кисти рук и жестом обвёл собравшихся представителей высшей знати.
— Не только я, Ваша Светлость. Всем мы одного желаем. Того самого, о чём заговорил презренный бунтовщик из рода Вашего. Знал он, как дотянуться до сердец княжеских, да достучаться до умов. Гербов мы своих желаем, над городами. Земель своих. Привилегий, что даны нам были некогда предками Вашими, а потом отняты.
Я медленно прошёлся взглядом по присутствующей знати. На фоне стен, отделанных чёрным мрамором, выделялись резкие черты лиц. Большинство выражало ожидание смешанное с толикой опаски. Но вот удивления я там не заметил. Тем более, не было возмущения. Даже Шуйский в этот раз смотрел на Дивеева так, как будто всего лишь хочет сломать ему ноги, а не вырвать сердце.
Единственный, кто не изменил себе — Оболенский. Прямо сейчас подливал в стоящий перед ним стакан прозрачную жидкость из фляжки.
— Кто ещё из князей так считает?
Голос Дарьи пронёсся над громадным столом и на на мгновение все замерли, обмениваясь взглядами. Потом, отодвинув стулья, поднялись со своих мест Засекин с Гагариным. Следом за ними, на ногах оказались и все патриции из их коалиции.
Встал Долгорукий, увлекая за собой союзников. Поднялись фигуры Одоевского с Урусовым, следом за которыми принялись вставать и независимые князья. Выпрямился Юсупов — лидер небольшого нового союза из четверых патрициев.
Медленно поднялся Трубецкой. Старый князь был на нашей стороне в прошлый раз и оказался готов сражаться сейчас. Но в том, что касалось возврата привилегий, разделял общую точку зрения.
В полный рост выпрямился Мстиславский. Переглянувшись, почти одновременно встали Шуйский с Голицыным. Единственным, кто остался сидеть, оказался Оболенский. Который одним глотком осушил стакан, что держал в руках и задумчиво щуря глаза, прошёлся взглядом по князьям.
Не уверен, что у этой демонстрации бы какой-то единый организатор. Но разговоры между патрициями явно были. Каждый знал, что вопрос будет поднят и готовился выразить свою точку зрения. Что они собственно и сделали — если не считать кавалергарда, высшая имперская знать явно высказалась за возвращение своих привилегий.
Была правда и тонкость — для подобного требовалось обязательное согласие Рюриковичей. В данном случае — подтверждение со стороны местоблюстителя престола и ещё одного члена рода. После того, как появится полноценный император, будет достаточно лишь его оттиска.
При этом, самому императорскому роду, поддержка князей тоже была нужна. Закона, по которому московская знать оказалась заперта в старой столице, не существовало. Но негласный запрет, в чём-то был намного жёстче стандартного правила, прописанного на бумаге. Да и отменить всё парой слов со стороны одного из Рюриковичей, не вышло бы. Особенно, если вспомнить сегментирование административного аппарата — какой город ни возьми, чиновники формировали группы влияния, завязанные на местных князей.