К тому же, подобное привело бы к агрессивной реакции княжеского сословия и всплеску родовых войн. Вместо дополнительных ресурсов, престол бы получил внутреннюю грызню.
Бумага, которую подписал Даниил, не имела юридической силы без одобрения Княжеским Сходом. Но этот туповатый циклоп подложил империи вонючего злобного фавна, с которым требовалось что-то делать. И если прикинуть варианты, то их было не так много — либо рискнуть и ввергнуть страну в хаос, рассчитывая быстро разобраться с внешними проблемами своими силами, а потом одного за другим разгромить непокорных, либо соглашаться.
— Я могу прр-р-ридумать для них песню! Для всех!
Сандал, который находился в изрядной задумчивости после своих собственных слов о духовной технике небесного племени, ворвался в зал и озвучил неожиданное предложение настолько громко, что привлёк внимание и Дарьи, и Оболенского.
Кавалергард неожиданно отсалютовал ему вновь наполненным бокалом, а царевна лишь поморщилась. Впрочем, не факт, что дева хорошо расслышала предложение божественного спутника.
Шуйский тоже задумчиво глянул наверх. Да и Долгорукий с Одоевским и ещё десятком князей, подняли глаза к потолку, силясь понять, что привлекло внимание одной из Рюриковичей и старого вояки, что до сих пор оставался сидеть на стуле.
Дракон мысленно рыкнул, а я почувствовал, как наружу снова рвётся аура Дарьи. Царевна явно была не слишком довольна подобным поворотом событий. И сдерживалась с заметным трудом — я хорошо видел, как побелели пальцы, которые с силой вцепились в металл трона.
— Вы уж не гневайтесь, Ваши Светлости, — осторожно начал Долгорукий, — Но разве справедливо, что у польской шляхты да франских герцогов есть свои города, а у нас нет? Чем мы хуже? Аль налоги не платили наши предки в казну? Иль на защиту границ не вставали? За землями своими не следили, как надо? Всё делали, как того честь требовала. Так отчего мы хуже других?
Даже возмущение в глазах изобразил. На подмостках римских театров, такому бы точно нашлось место. Но в целом ситуацию развернул ловко — вроде как и не себе лично они власти просят, а хотят лишь встать на уровень аристократии из прочих стран.
Дарья с Алексеем обменялись несколькими тихими фразами, что были на грани даже моей слышимости. После чего раздался голос местоблюстителя престола.
— Раз считаете вы, что без права судить да миловать, не живётся вам, то наш род может вернуть старые привилегии. Но знаете, Ваши Сиятельства, есть и у нас права, которые забрали. Хотя имеются они у королей франков, да пруссаков. Назад хотим их получить.
Голос царевича звучал ровно и спокойно, с властными нотками. Совсем недавно он казался запуганным юнцом, которого вынесло к трону приливной волной. А сейчас напоминал человека, которому и должно там находиться.
Мгновение помолчав, он продолжил.
— Знаете вы все, о чём я говорю.
Князья обменялись взглядами и по залу поползли шепотки. Речь же неожиданно начал Трубецкой.
— О том, чтобы титулы княжеские даровать решением своим, без одобрения Схода нашего. Знаем, Ваша Светлость. И я не против вернуть вам это старое право.
От другой части стола сразу же послышался голос Стенькова, который сейчас занимал место в стане Долгорукого.
— Княжеский титул ещё заслужить надобно. Нельзя его вот так, кому угодно даровать. А раз князь новый, то и надел ему положен. Раньше всё так было, пускай и впредь будет.
Насколько я помнил имперские законы, он говорил правду. До отмены прав высшей знати на владение городами да землями, кроме тех, что под их родовой недвижимостью, у каждого был свой удел. Государство в государстве, со своей таможней, армией и бюрократической структурой. Для получения титула князя, подобный был необходим в обязательном порядке. По крайней мере, если патриций хотел пользоваться уважением среди себе подобных и их признанием.
Теперь в беседу вступила Дарья — по ушам князей хлестнули раздражённые слова.