Раскаты Грома

22
18
20
22
24
26
28
30

— Домой вернусь.

Рация вставила своё слово:

— 900‑й 103‑му!

Сержант спокойным голосом продолжил:

— И куплю квартиру. Четвёртый год уже на базе всё же, есть на что. Подкопил, мля.

Голос из рации прозвучал настойчивее:

— 900‑й 103‑му, ответьте!

Сержант остановился, наклонил голову к рации. Перехватив удобнее автомат, он прикрикнул:

— Ковыль! Бери ствол в руки, сейчас сбор, походу, будет. Складские зазевали перекличку!

— Бааалиииин! — измотанный летней духотой и мозолями на ногах от постоянной ходьбы Коваль заскрипел зубами от досады.

«Вот чёрт!», — завертелось в голове ефрейтора негодование. — «Сейчас опять нас задрочат тренировками до утра. И из‑за кого?! Может из-за какого-нибудь тупорылого срочника, что первый день в карауле? Нет! Их тут нет! Из‑за контрактников! Контрактников, блин! По-любому заснули, суки! Готов поспорить!».

— Всем постам, к бою! — очнулась рация. — Сбор! Сбор! Сбор! Добраться до ближайших оборонительных пунктов! Ждать дальнейших приказов! Отвечать только на свой позывной!

Сержант пробубнил под нос:

— Мы здесь, так-то, на пункте.

Он обернулся и посмотрел на «дежурку». Рация плевалась частым прерывистым шипением: звуки начала и окончания сообщений в эфире на другом канале связи. Происходило это где‑то поблизости — кто‑то суматошно вёл переговоры в радиусе трёх километров по защищённому каналу.

«Бах‑бах‑бах!», — со стороны складов стал доноситься шум боя. Рокот выстрелов, похожий на звук отбойного молотка, испортил тишину ночи. Звон разбитого стекла доносился от правого корпуса. Коваль почувствовал как его ноги немного подкосились от страха.

Из динамика рации прохрипело:

— Всем постам — это 103‑й! Тревога! Тревога! Код «Лавина»! Занять оборону!

— Сука! — со злостью рыкнул сержант и потянулся рукой к сумке с противогазом, висящей на плече. Коваль натянул свой уже через пару секунд, чуть замешкавшись. «Лавина» означала прорыв периметра, проникновение в лабораторный комплекс, а также возможную утечку опасных веществ, и предполагала глухую оборону.

«Блин! Блин! Блин!», — неслось в голове у Коваля в такт волнам дрожи, разбегающимся по телу.