Мы заняли купе N 5.
Вдвоем… хотя спокойно могли и разделиться, вагон-то был пустой.
Наверное, проводник еще больше удивился, но мне нет до него дела. Наплевать. Сунется к нам, я одним ударом отобью у него охоту лезть в чужие дела.
Ехать нам предстояло целую ночь, до самого побережья, а там, на пристани нас ждал паром. Опять-таки жутко засекреченный, поэтому трухлявый и дребезжащий ворчанием старика-мотора. Белые борта с эмблемой братства рассекают морскую гладь, унося уставших от долгой дороги монахов в лоно скалистого острова Монтекристо, запретного места для туристов. Сам остров мал, его омывают воды Тирренского моря, а французская Корсика приветствует с правого бока.
Но нас с монастырем разделяла целая ночь.
Альентес уселся около окна и неотрывно смотрел за бегущей полоской земли. Я же разложил вещи по полкам, достал бутерброды, прихваченные из самолета, и бросил их на столик перед носом моего товарища, сам-то он не догадается попросить. Вообще его беспечность и пренебрежение по отношению к себе меня раздражали, но я сам прекрасно справлялся с ролью заботливого опекуна, поэтому не особо беспокоился. Ведь я сидел рядом, а значит, Альентесу ничего не угрожало.
Нет, конечно, он не был слабым или каким-то ущербным, пожалуй, он даже превосходил меня по мастерству бойца. Но дух у моего друга изломан, да и для меня он навсегда останется хрупким Алем, поющим в монастырском хоре и требующим как можно больше заботы и опеки.
Мы опять сидели молча.
В европейском вагоне уютно укачивало под стук колес. Я сидел рядом с Алем, любующимся видом за окном, и тоже любовался, но только не природой, а другом. В сонных лучах засыпающего солнца, мешающим в воздухе пыль как чаинки в чае, Альентес выглядел просто божественно. Нет, правда!
Римский профиль, отточенный бликами дневного светила, блеск короткой челки, делящей лоб на инь и янь, грусть в вишневых глазах, и припухлость рта, так трогали мое сердце, что я не мог оторвать взгляда. Я бы хотел рисовать столь любимее черточки, но Аль наверняка запретил бы, поэтому я просто застыл, поглощая глазами тонкую красоту моего вечного товарища.
Наконец, Аль заметил, как я на него смотрю. Он, не поворачивая головы, покосился на меня. Я отвел взгляд. И так повторилось несколько раз.
— Ты неотрывно пялишься вот уже час к ряду, — скорее констатировал Альентес.
— Прости, — я покраснел и потупил голову.
Аль резко вскочил и так же стремительно опустил штору из плотного пластика. В купе стало темно как ночью.
— Что? — спросил я у стоящего рядом с окном друга.
Его глаза блеснули.
— Диего, не надо кидать на меня таких взглядов… — обреченно произнес Аль.
— Я извинился.
Мне стало стыдно.
— Тебе помочь? — голос Альентеса не изменился.