И обижался до того момента, пока не услышал характерный шлепок, знаменующий удар кнута.
— Черт! — рявкнул я.
И снова мой слух ударил взмахнувший в воздухе хлыст.
— Аль, открой дверь! — заорал я, тарабаня в ванную.
Ноль реакции.
— А, ну открой! — не сдавался я, — Я ведь на хрен вынесу эту дверь! Альентес, впусти меня!!!
Но он не слушался.
Напрасно, я ведь не шутил. К тому же в состоянии аффекта, я способен на все, даже Эверест подвинуть. Зря что ли меня Рауль трактором зовет?!
Я одним рывком вынес дверь и ворвался в помещение ванной, душной от стоящего там пара.
Первым делом я вырубил кран с горячей водой, чтобы унять пар, и я смог дышать. Альентес стоял с кнутом в руках, сутана болталась у него на поясе, грозя вот-вот свалиться, а на его оголенной спине краснели два свежих рассечения. Один из них кровоточил, плача алыми слезами по нежной белой коже. Мне на секунду показалось, что это не раны от ударов кнута, а увечья от вырванных крыльев.
— Ты в своем уме?! — возмутился я, хватая Аля за плечи.
— В чем дело? — как ни в чем небывало спросил он.
— И где ты только кнут взял?! Ты же без него заходил…
— Тебе действительно важно знать? Он всегда со мной… Я обвязываю левое бедро.
— Олух царя небесного! — уже смягчившимся голосом выпалил я, — Аль, ну зачем ты так с собой? Бедная моя спинка, ну за что она страдает??
— Диего, ты такой… — Аль было усмехнулся, но тут же помрачнел, — Я виноват перед Учителем. Я действительно доказал свою никчемность и неблагодарность.
— Ты наказал себя из-за Игнасио?
— Не совсем так… — Альентес дернул головой, — Я наказал себя за омерзительную натуру. Я ненавижу это тело… ненавижу себя… Я ужасен и мерзок…
— Господи, Аль, — на выдохе вытянул я.
Мне стало больно и обидно, он не имел права так говорить о себе. Его вишневые глазки, оттопыренные ушки, волнующие губы, хрупкость и утонченность фигуры — как можно все это ненавидеть???