— Да, брось прикидываться, твой анус слишком широкий, чтобы принадлежать девственнику, — прошептал он, — Ты ведь привык обслуживать мужчин. Вот уж помоги и мне, я так долго ждал, чтобы лишиться девственности. Не буду сдерживаться! Даже если б захотел, уже не смог бы!
Он продолжал. Боль только нарастала, ведь и степень возбуждения Винченцио тоже становилась больше.
Я не стал унимать стоны, благодаря ним я хоть как-то мог отвлечься от физических мук.
— Ну, потерпи, Альентес, я уже скоро, — наконец, до Винченцио дошло, что я не играю.
Мои глаза захлопнулись, смотреть на происходящее совсем не было желания.
Диего…
Прости. Теперь ты видишь, какой я на самом деле!? Пойми же! Ты не можешь меня любить, и не прощай мне измены.
Когда Винченцио меня отпустил, я хорошенько двинул ему в челюсть.
— Да за что? — заорал он, прикрывая рукой разбитую губу, и забывая напрочь об обнаженных гениталиях.
Я нахмурил брови.
— Ты кончил в меня…
— Прости, не думал об этом! Да и ты не девочка, чтобы пугаться спермы, не залетишь, — язвительно протянул Винченцио.
— Мне неприятны чужие автографы. Ты должен был спросить…
— Нечего раздвигать ноги перед каждым встречным.
Тогда я заехал ему по уху.
— А сейчас за что???!!! — проревел монах.
— Ты был чересчур груб, так нельзя. Мне было больно. С партнерами так не поступают…
— Я думал тебе привычно и ничего с тобой не случится!
— Привычно… Вообще-то, я человек и мне тоже бывает больно… — сказал я, слезая со стола.
Каждый шаг отдавался глухой, тянущей низ живота, болью. Спина тоже ныла. Мое тело еще не пришло в себя после бурной любви Диего, а Винченцио все только обострил.