Письма в пустоту

— А ты не знаешь? — ехидно протянул он, — Весь монастырь так о нем говорит… Знаешь, как его называют? «Общественная шлюшка». И, мол, если приспичит снять напряжение, то надо прямиком к Альентесу… Он не откажет, он готов перед любым раздвинуть ягодицы. Понял, Диего, чего стоит твой драгоценный Аль?!

— Завали пасть! Никто о нем не смеет так думать! Это бред!

— Думают, теперь, думают. С моей легкой руки, я позаботился об этом. Ты ведь знаешь, я мастер сплетен!

— Больной, — я отшвырнул от себя Данте.

Мне стало мерзко, хотелось отмыться. Даже стыд появился, за то, что Данте был моим соседом по дому.

— Это ты больной гомик! — огрызнулся Данте, сжимая в руках медведя, у плюшевой игрушки вылезали на лоб пуговицы-глаза, — Я так поступил, чтобы доказать тебе, что я лучше Альентеса. Чтобы ты и все окружающие увидели его истинное нутро, поняли, какой он на самом деле. И прекратили восхвалять, ведь он не лучший боец ордена, не чистейший голос монастыря, да он даже не достоин называться человеком, он дерьмо… половая тряпка, об которую только и нужно, что вытирать ноги.

Я стиснул зубы.

— О! Ты покраснел?! — заверещал Данте, — Неужели я тебя так задел?! А, понимаю, ты с ним уже переспал. Небось, воспринял это как нечто особенное, да очнись ты, Альентес готов со всеми. Интересно, чьи имена он выкрикивал, когда ты его трахал?

Лучше б он этого не говорил.

Я уже был готов порвать его на начинку для плюшевых медведей, которые Данте так любил, но неожиданно между нами встал Рауль.

— Хватит! — в отчаянии крикнул он, — Вы посмотрите на себя. Диего у тебя в глазах сатанинская ярость, Данте ты говоришь очень нехорошие и несправедливые вещи.

Я послушно отступил. Рауль был прав, мы оба вели себя недостойно.

Но Данте явно не собирался униматься:

— Да, что ты постоянно лезешь? — с досадой выжал он, шваркая об пол медведя, — Ты уже достал своими соплями! Да какой ты наставник, так, глупая пассивка!

Я аж онемел.

— Ой, — Данте растерялся.

Но отнюдь не из-за крепкого словца в адрес человека его воспитавшего. Взгляд моего буйного собрата был устремлен на медведя.

Мы все проследили за ним.

На полу рядом с игрушкой лежала открытка, свернутая в несколько раз. Она вывалилась из лопнувшего шва. Все бы ничего, обычная бумажка, но по реакции Данте, я понял, что дело здесь нечисто.

Данте тоже понял, что я понял.