Письма в пустоту

22
18
20
22
24
26
28
30

— Да. Где различия между расчетливостью Сизифа и вашей?

— Я мстил за дорогого мне человека…

— Ох, ну почему… Почему ценой Альентеса?

— Брат Рауль, вы свободны, — Дедал резко оборвал диалог, не желая продолжать неприятную для него тему.

— Да, я свободен выбирать… Я не буду вашим приемником, ни за что на свете. Я не хочу стать таким же, я не хочу погрузиться в ложь.

— Что? — Дедал медленно приподнялся на ноги.

Серое облако в виде его головы с торчащими волосами гневалось.

— Вы слышали, — вежливо, но бескомпромиссно отозвался Рауль, — А теперь простите, мне надо собираться в дорогу.

Молодой наставник вышел, в его сердце пульсировала обида и чувство несправедливости.

С этими эмоциями Рауль встрепенулся, пробуждаясь ото сна.

Он по-прежнему сидел в самолете, но на этот раз в иллюминатор светило солнце и заглядывали любопытные лайнеры с соседних посадочных полос. Москва приветствовала очередной борт.

Рядом с Раулем застыл Фабрицио, Данте и остальные монахи мялись возле выхода.

— Ох, я заснул… Кажется, — протянул Рауль, потягиваясь.

— Да, ты так сладко спал, что я даже не решился тебя будить, — улыбнулся Фабрицио.

— Летать так утомительно, и немного страшно… — признался наставник, напуская на себя беззаботный вид.

— Да, я понимаю тебя. Для тебя ведь впервые выбираться куда-то, — Фабрицио чуть подался вперед, склоняясь над Раулем, — Ты словно хрупкий цветок, заботливо взращенный в стенах уютного монастыря под благодатным солнцем Италии.

Рука молодого монаха легла на плечо его старшего собрата.

В любой другой момент Рауль не предал бы значения подобному невинному жесту, но после недавних слов Диего о недетском интересе Фабрицио к наставнику, он подскочил как ошпаренный, и едва не путаясь в сутане, заторопился к выходу.

— Рауль! — окликнул его ничего не понимающий собрат.

— Ох, ну… Нам пора… А, да, то есть опоздать-то можем! — заливаясь краской, выпалил Рауль, шарахаясь от Фабрицио.