Письма в пустоту

— Ты выполнишь?

— Безусловно.

— Ты так верен ордену?

— Ордену? — искренне не понял Альентес. Он даже как-то неестественно скривился.

— Хм, — американец пригладил волосы и посмотрел на дорогу.

Снова повисло молчание.

— Собачья преданность Игнасио просто поражает, — заключил Джорж.

— Ты ведь так же служишь Акведуку, — в свою очередь подметил Альентес.

— Сравнил! — насмешливо гаркнул американец, закидывая нога на ногу, — Я служу своей родной организации, да! Но я на вершине пирамиды, я потребляю блага и результаты наших общих трудов. В итоге у меня есть все, я живу полной жизнью и ни в чем себе не отказываю. А что есть у тебя? Команды? Распятие?

— У меня есть Игнасио, мне достаточно, — спокойно проговорил розенкрейцер, — А распятие оставь другим братьям, это их прерогатива обманываться пустыми идеалами. Я же служу одному человеку, и счастлив. А ты, — Альентес прищурился и глянул исподтишка на собеседника, — Скажешь ли так о себе?

Джордж помотал головой в такт незамысловатой мелодии, занудно терзающей радио. Он раздумывал над ответом.

— В детстве меня называли змеем, — отстраненно проговорил американец, всматриваясь в бегущую полосу дорожной разметки, — Я думаю, потому что я никогда не нападал первым, но… Стоило кому-то хоть чуть-чуть ущемить мои интересы, я без долгих колебаний уничтожал наглеца.

Джордж замолчал, прокручивая в голове воспоминания, его собеседник не нарушал тишины.

— Да, Альентес, я змей, я хладнокровный, и не понимаю, что значит слово «счастье». Я доволен жизнью, что еще надо?!

Парень ничего не сказал.

— Альентес… — протянул Гленорван.

— Что?

— Альентес… Долго произносить, может, есть какое-нибудь сокращение?

— Тебе не требуется ко мне обращаться, — невозмутимо кинул монах.

— Неужели и клички не было? Прозвища?