— Пригрозив тем, что пишется статья о его работе с мафией и поставках запрещённых веществ. А ведь это может сработать!
Кичиро пару секунд раздумывает, после чего выдаёт вердикт.
— Хорошо. Давайте отработаем этот вариант. Возможно в процессе всплывут какие-то ещё мысли.
Наши телефоны уцелели, так что погружаемся в процесс поиска контактов для связи с французом. Процесс несколько затягивается — долгое время не выходит отыскать личный аккаунт дипломата. Отправлять сообщения на служебные — опасно. Высока вероятность того, что вместо него на встречу явится группа "безопасников" посольства.
Наконец, находим аккаунт его дочери и после короткой дискуссии, решаем попробовать связаться через него. Несмотря на позднее время суток, девушка, которая учится в одном из университетов Гонконга, отвечает почти сразу. На сообщение с просьбой передать отцу короткое послание реагирует сначала непонимающе. Потом заваливает нас грудой вопросов. Отправляем ещё одно, короткое и сухое. Либо её отец в течение тридцати минут выходит на связь с аккаунтом Нонграмма, который мы сбросили, либо статья-расследование о его контактах с поставщиками определённого товара немедленно уходит в публикацию на нашем сайте. На это присылает "Ок" и пропадает из сети.
Ждём, меряя шагами помещение бара. Аня, обнаружив кофемашину, запускает её и готовит по порции кофе. Мы же наблюдаем за периметром. Существует вероятность, что дипломат запаникует и попробует обратиться за помощью к изначальному продавцу. И тут многое зависит от того, кто это. Если какая-то "семья", которая пусть и втайне от остальных, но в конечном счёте от своего имени продаёт "химию", то это плохой расклад. Они вполне могут прислать сюда штурмовой отряд. Но вот, если "химия" — дополнительный источник заработка кого-то из персонала, то у француза напротив, будет куда больше резонов притащить своё тело в этот бар. Одно дело — работать с криминальными группировками. И совсем другое — таскать продукцию с объекта, принадлежащего кому-то из кланов, продавая её по всему Гонконгу.
На контакт он выходит через двадцать минут. Какое-то время пытается выяснить кто с ним общается и какое издание мы представляем. Наконец поняв, что кроме адреса встречи ему больше не дадут никакой информации, успокаивается. Для надёжности, даём ему максимум пятнадцать минут, чтобы добраться до бара. Сразу предупреждаем, что оружие, как и охрану брать не стоит. Он всё подтверждает, но сомнения на этот счёт всё равно остаются.
В процессе переговоров созревает и определённый план его "встречи". Я не вижу серьёзных резонов скрываться, особенно после того, как мы устроили столько хаоса на улицах города. Рано или поздно на нас выйдут все заинтересованные лица — от кланов-заговорщиков до "ядерщиков". Но Аня с Кичиро настаивают, что лучше подстраховаться. Чем больше запутается противник, тем лучше.
Как результат — мы с японцем тщательно оттираем кровь с обуви. Рубашку я заменяю на одну из форменных, которые имеются в баре. Парня, который так не вовремя пытался закрыть заведение, ставим за стойку. А Свортова играет роль официантки.
Когда в дверь стучат, именно она шагает к ней и открыв, распахивает перед "гостем". Внутрь заходит высокий худощавый мужчина мрачно оглядывающий помещение. Увидев меня, направляется к столику. На половине пути замечает Кичиро, сидящего в тёмном углу с автоматом на коленях и вздрагивает. На секунду останавливается, бросая взгляд в сторону выхода. Но я делаю приглашающий жест рукой, показывая на стул напротив меня и он продолжает шагать.
Расположившись напротив, обращается по франузски. Поняв, что я не понимаю, переходит к английскому, но тут я его обрываю.
— Ты русский знаешь? Дипломат всё-таки.
Француз мгновение хмуро смотрит на меня, потом кивает головой.
— Знаю.
Чего и следовало ожидать. В его официальной биографии имеется строчка о пяти годах работы на территории России. Продолжаю играть свою роль.
— Знаешь зачем я тебе сюда пригласил?
Дипломат мрачно косится в сторону, где расположился Кичиро и делает отрицательный жест головой.
— Пока нет. Но у меня есть встречный вопрос — кто вы? Прошу меня извинить, но журналистом от вас совсем не пахнет.
Откинувшись на спинку стула, смотрю на него.
— А как ты сам думаешь?