Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сынов

Где-то вдалеке раздался свисток паровоза.

Глава 11

Поле боя накрыла ночь, опускаясь всей своей тяжестью с усыпанного звездами неба.

Костры усеяли склон холма, где раскинули лагерь реконструкторы. По обе стороны реки солдаты сидели у палаток, пили из жестяных кружек, скребли ложками по тарелкам, вели негромкие мужские разговоры, как положено среди бойцов, оторванных от семьи и родного дома. Мастерили трубки из кукурузных початков, разбирали мушкеты, с любовью чистили и смазывали их при свете фонаря, строго соблюдая старинные ритуалы.

Тут и там между деревьями, словно голубые светлячки, мигали мобильные телефоны: кто-то украдкой звонил жене или подружке.

Рядовой Терри Джонсон сидел у костра с банджо, наигрывая первые жалостливые такты мелодии «Мой старый дом в Кентукки». Он играл тихо, как будто для себя, задумчиво перебирая струны. В столь поздний час большинство бойцов 32-го подразделения уже легли спать, чтобы набраться сил для предстоящего утром длинного марш-броска.

Помимо звуков банджо тишину нарушало только потрескивание костра да редкое ржание лошадей, доносившееся из лагеря кавалерии.

– Знаешь что-нибудь из Coldplay[82]?

От удивления Джонсон слегка вздрогнул и перестал щипать струны. Фил Ойлер, также известный как Норуолк Петтигрю, рядовой 32-го подразделения из Джорджии, присел рядом на пенек.

– О, привет, Фил!

– Зови меня Норри. – Ойлер прислонил мушкет к одному из валунов, огораживающих костер, снял штык и начал протирать его куском замши. – Такое было прозвище у Норуолка.

– Круто. – Джонсон хотел отложить банджо в сторону, но Ойлер остановил его.

– Нет, старик, играй. В военных лагерях только музыка и поддерживала боевой дух. – Он полез в карман и достал мятую железную фляжку, снял крышку и протянул Джонсону. – Виски?

– Спасибо. – Джонсон взял фляжку и сделал глоток. Виски оказалось хорошее, мягкое – наверное, не такое пили парни на поле боя сто пятьдесят лет назад, но кто знает? В конце концов, Юг – это Юг. Может, в старину виски было даже лучше.

– Премного благодарен.

– Кстати, это подлинная фляга времен Гражданской войны, – сказал Ойлер. – 1860-е годы.

– Обалдеть!

– Влетела мне, конечно, в кругленькую сумму, но оно того стоит. – Он замолчал, разглядывая флягу в отблеске костра. – Знаешь еще какие-нибудь песни?

– Не так чтобы много. «Кантри туманных гор»[83], первую часть «Вместе по радуге»[84], да и все, пожалуй.

Ойлер вздохнул и, положив штык на кусок ткани, уселся обратно.