– Не знаю, смогу ли я их убедить, – сказал Билдун, с сомнением покачав головой.
– Придется попытаться.
– Но какая в этом польза для нас?
– Тапризиоты и мастера красоты работают приблизительно так же, как и калебаны, хотя и не потребляют столько… энергии, – сказал Макки. – Я убежден в этом. Все они пользуются одним и тем же источником энергии.
– И что произойдет, если мы блокируем, например, мастеров красоты?
– Без них Эбниз долго не протянет.
– Но у нее наверняка есть собственная команда!
– Стедион – замкнутое место проживания мастеров красоты. Если их изолировать, то они просто не смогут работать и обслуживать вселенную.
Билдун бросил вопросительный взгляд на Тулука.
– Тапризиоты понимают под
– Будьте так любезны, и объясните суть мне. Если тапризиоты могут использовать эти… эти… то, наверное, они знают, как избежать катастрофы!
– Их кто-нибудь об этом спрашивал? – спросил Макки.
– Мастера красоты… Тапризиоты, – проворчал Билдун, и, помолчав, добавил: – Что еще у вас на уме?
– Я хочу вернуться в мячик калебана, – ответил Макки.
– Мы не сможем вас там защитить.
– Я знаю.
– То помещение очень мало. Если калебан перейдет…
– Фэнни Мэй никуда не собирается, я ее спрашивал.
Билдун вздохнул. Это было очень человеческое проявление эмоций. Пан-спекки позаимствовали у людей не только их физическую оболочку, когда решили перенять человеческую морфологию. Впрочем, разница между двумя видами оставалась очень значительной, и сейчас Макки еще раз напомнил себе об этом. Люди могут лишь поверхностно судить о мышлении и чувствах пан-спекки. Возвращение этого гордого сознающего существа в колыбель клана наверняка сопровождается сильнейшими переживаниями. Скоро появится новое создание, новая личность, обладающая всеми накопленными предками Билдуна знаниями, всеми данными, всеми…
Макки шумно выдохнул воздух.