— Леди, а леди, — сказал клиент. — Вы какой номер носите?
— Ну, — улыбнулась Майра, — могу и тридцать четвертый. Но обычно…
— Слышь, крошка, — сказал он, ухватив ее за руку. — Нам с тобой по пути. Вот смотри, видала?
Он скрестил пальцы другой своей руки и показал ей эту эмблему супружеского счастья.
Майра подавила дрожь.
"Когда он умрет, — подумала она, — мне достанется миллион, я заведу себе молодого киноактера, и все забудется!" Вскоре они поженились и сняли лачугу в трущобах Лонг-Айленда. У Лу были свои веские причины не болтаться на глазах у властей. Майра ездила гадать миль за двадцать, и ее засаленная колода кормила обоих — доколе смерть их не разлучит, оставив ее богатой вдовой.
Время шло, наследство не объявлялось, и громила муж начал горько попрекать ее. Мозгов у него в голове было очень мало, терпения меньше, чем у ребенка, и вдобавок он заподозрил, что его женили обманом. Был он также не чужд садизма.
— Может, ты вовсе и не та, на которой надо было жениться, — говорил он, изукрасив ее синяками. — Может, ты вовсе и не тридцать пятый носишь. Может, ты носишь тридцать шестой. Денег никаких не видать, а ты вон вся изукрашенная. Ни кожи, ни рожи — одни синяки. Кончай волынку, давай мне развод.
— Не дам, — говорила она. — По-моему, браки совершаются на небесах.
Разгорался спор: он утверждал, что, по его сведениям, дело обстоит как раз наоборот. В конце концов, у него мутилось в голове от собственной тупости; он с руганью швырял жену оземь и выбегал во двор, где выкапывал глубокую яму, смотрел в нее до упаду и снова закапывал.
Шли месяцы, и Майра сама стала сомневаться, уж не подвела ли ее на этот раз Васкальская система.
"Вдруг никакого наследства так и не будет? А я-то хороша: миссис Кинг Конг, кормилица семьи. Пожалуй, все-таки вернее бы развестись".
Такие вот пораженческие настроения овладели ею в один сумрачный зимний вечер, когда она брела домой с парома. У себя на заднем дворе она провалилась в глубокую яму, вырытую ее придурковатым мужем. "Все, хватит", — подумала она.
Лу сидел в убогой кухоньке и расплылся ей навстречу в невиданной улыбке.
— Привет, милашка, — сказал он. — Как дела у моей лапушки женушки?
— Никаких милашек, — обрезала она. — И никаких женушек-лапушек. Не знаю, что за муха тебя, скотину, укусила, но у меня все решено. Пожалуйста, получай развод.
— Да что ты, сладушка, — сказал он. — Я это просто шутки шутил. Нипочем я с тобой не разведусь.
— Не ты, так я с тобой разведусь, — сказала она. — Давай без разговоров.
— А это надо, чтоб были причины, — сказал ее муж, нахмурившись.
— Причины есть, — сказала она. — Только заголюсь, покажу судье свои синяки — и живенько получу развод. Мое дело верное.