Отсюда упрощение и догматизм, свойственный наиболее типичным представителям англо-американской медицины первой половины XIX в. Убежденность в лечебной силе какого-либо вещества держалась на основании всеохватывающего, максимально неконкретного учения о болезнях. Болезни происходят из-за застоя венозной крови или какой-нибудь другой жидкости. Поэтому больному человеку нужно назначить лекарственные средства, ликвидирующие этот застой. Эти предпосылки не ставились под сомнение даже тогда, когда лекарство не помогало или даже ухудшало состояние пациента.
Вместе с осознанием того, что отравляющий эффект ртути перевешивает все ее мнимые достоинства, постепенно приходило понимание того, что в реальности никакого стимулирующего воздействия на печень ртуть не оказывает. К 1860-м гг. накопилось достаточное количество доказательств бесполезности ртути для здоровья печени. Это было не так очевидно, как токсичность ртути, производившей довольно яркое и заметное действие. О смертельной опасности лечения ртутью писал автор изданной в 1819 г. книги, которую можно считать первым в истории медицины исследованием побочных действий лекарства — «Наблюдения за использованием и злоупотреблением препаратами ртути при различных заболеваниях»[215].
Часть признаков отравления ртутью врачи причисляли к свидетельствам того, что лечение ртутью успешно началось — собственно, избыточное слюноотделение было одним из таких признаков. Другие проявления токсичности ртути — например, рвота и кровавый понос — объясняли обострением невылеченной болезни. Сложнее было подобрать объяснение, успокаивающее пациента, для таких неприятных последствий полоскания рта ртутью, как язвы на губах, щеках, языке, выпадение зубов и гниение челюсти. Врачи в таких случаях ссылались на неправильно подобранную дозу или брак, допущенный производителем лекарства.
Отчаянная ртутная атака на болезнь описана американским врачом Джоном Истеном Куком (1783–1853) в «Трактате о патологии и лечении»[216]. В 1824 г. к нему обратился мужчина, много лет страдавший от расстройства пищеварения. В течение месяца Кук пытался лечить его каломелью (хлорид ртути) и слабительными. После ухудшения состояния пациент прошел десятинедельный курс лечения каломелью — в сумме он принял более 16 граммов хлорида ртути. Симптомы усилились, и пациенту стало совсем плохо. Тогда был проведен новый, двухнедельный курс — 27 граммов хлорида ртути, большое количество ревеня и слабительных. По завершении курса Кук решил, что доза недостаточно высока, и на протяжение шести недель бомбардировал организм пациента огромным количеством лекарств — 54 грамма хлорида ртути плюс бесчисленное количество слабительных (ревень, скаммонин, алоэ). Когда несчастный умер, Кук был уверен, что причиной смерти стало то, что больной не следил за питанием (вместо рекомендованного молока ел суп) и не воздерживался от алкоголя.
Седативный эффект, ради которого ртуть обычно применяли в психиатрии, был ни чем иным, как набором симптомов отравления ртутью: сонливость, заторможенность, апатия и далее путем постепенного угасания к коме и абсолютному успокоению в могиле.
Гомеопаты, фитотерапевты и представители других направлений альтернативной медицины возмущались тем, что ортодоксальные медики игнорируют бесспорный вред этого ядовитого вещества. Отчасти популярность альтернативной медицины во второй половине XIX в. объясняется тем упорством, с которым врачи применяли ртуть, обычно в виде каломели. Грандиозным преимуществом гомеопатии в такой ситуации была ее полная безвредность.
В 1855 г. автор статьи, посвященной злоупотреблениям в американской медицине, поражается, как можно не видеть, что ртуть убивает, а не лечит: «Едва ли найдется болезнь, которую врачи-аллопаты не лечат препаратами ртути, и, что хуже всего, их учебники санкционируют эту преступную практику. Кажется, бесполезно пытаться доказать, что ртуть является самым вредным и опасным средством, поскольку это общеизвестно… Чем тогда объяснить продолжающееся повсеместное использование этого губительного средства? Мой ответ — объяснить это можно только невежеством»[217].
Альтернативная медицина на фоне лечения ртутью выглядела как врач на фоне палача. Оливер Уэнделл Холмс (1809–1894), американский медик и писатель, в речи, произнесенной в 1860 г., имел в виду в первую очередь ртуть, когда говорил: «Я твердо убежден в том, что, если взять все лекарственные вещества в том виде, в котором они сейчас используются, и утопить их на дне моря, это было бы лучшее, что можно сделать для человечества, и худшее, что можно сделать для рыб»[218].
О том, что токсичное воздействие ртути может привести к нервно-психическим расстройствам, было тоже хорошо известно. Выражение «безумен как шляпник» иногда ошибочно привязывают к персонажу «Приключений Алисы в Стране Чудес» (Болванщик в переводе Н. Демуровой). В действительности выражение появилось до публикации «Алисы в Стране Чудес» и было связано со специфическим профессиональным недугом мастеров, изготавливавших шляпы. В процессе производства войлока использовался раствор ртути, отравлявший тех, кто вдыхал его пары. Ртуть, накапливавшаяся в организме, приводила к развитию «Синдрома безумного шляпника», который проявлялся нарушением координации, дрожью, невнятной речью, потерей памяти, депрессией, раздражительностью и тревожностью.
Несмотря на собранный многолетний опыт, говоривший явно не в пользу ртути, врачи продолжали ее назначать. В Америке первый шаг в сторону запрета был сделан в годы Гражданской войны, когда командование армии северян приказало не использовать каломель. Запрет каломели был воспринят как символ поражения ортодоксальной медицины и, соответственно, как победа альтернативной медицины и народного целительства.
Тем не менее ртуть продолжали применять вплоть до второй трети XX в. К концу XIX в. она лишилась статуса универсального средства, подходящего для лечения всех болезней. Зато она вошла в почетный список лекарств, которые результативно использовали не для устранения симптомов, а целенаправленно для удара по причине болезни. Таких лекарств на заре XX столетия было все лишь три: хинин против возбудителей малярии, эметин (экстракт рвотного корня) против микроорганизмов, вызывающих амебную дизентерию, и ртуть против бледной трепонемы, возбудителя сифилиса.
12.0 Кровь
Одним из таких ученых был шотландский врач Уильям Лодер Линдси (1829–1880), который в 1855 г. опубликовал результаты проведенного им исследования крови пациентов психиатрической клиники[219]. Он взялся проверить предположение о том, что соотношение структурных элементов крови у психически больных людей изменено по сравнению с кровью здоровых людей.
Линдси сравнил образцы капиллярной крови пациентов психлечебницы с кровью здоровых людей. Ничего интересного обнаружено не было, о чем Линдси сообщил в журнальной публикации. Вдобавок к этому в 1856 г. он выполнил анализ мочи 80 психически больных и тоже не нашел ничего особенного[220].
Полученные результаты должны были опровергнуть взгляд на душевнобольных как на особый вид людей с необычной кровью. Линдси писал: «Эти результаты указывают на то, что безумие и различные его типы или фазы не характеризуются особыми болезненными состояниями крови; и подводят к тому, что безумие нужно поместить в категорию обычных физических заболеваний»[221].
Безумие должно рассматриваться как еще одна болезнь человеческого тела, и в дальнейшем, по мысли Линдси, наука определит, с каким именно физическим состоянием связаны расстройства психики.
Исследования крови в психиатрии, таким образом, начались с подсчета клеток и оценки соотношения структурных элементов, т. е. с того, на что были способны примитивные микроскопы того времени. В дальнейшем — в конце XIX в. и начале XX в. — в крови пациентов искали признаки эндокринологических отклонений, токсины и «антитоксины» (антитела).
ebooksa