— Протестую! Я не согласен! — истошно завопил муженек, растеряв свой безупречный лоск. — Желаю сохранить брак!
— Решение вынесено и обжалованию не подлежит! — рявкнул судья.
И сразу стало понятно, на чьей он стороне. Конечно, в моей душе змейкой шевелилась жалость. Но я вспоминала Энни, рыдающую в холодном заснеженном лесу. Обворованную. Униженную. Раздавленную. Эта светлая девочка чудом выжила рядом с мерзавцем. А мне подобный экспонат и даром не нужен. Тем более с мамочкой-манипуляторшей, идущей в комплекте.
Я сидела и отчаянно давила некстати проснувшуюся совесть. Смотрела, как блондинчик нетвердой походкой приближается к пентаграмме, нацарапанной мелом в центре зала. Встает на место, указанное Людвигом де Брилле. Поднимает на меня ясные голубые глаза, наполненные невыносимой тоской, и взглядом умоляет передумать.
Отстраняюсь от происходящего. Вспоминаю Андрея. Воображаю, что развожусь с ним и удостаиваюсь такого же проникновенного взора. Размякаю и соглашаюсь на предложение спасти брак. И всю оставшуюся жизнь жалею о содеянном. Потому что доверие разрушено. Безоглядная любовь растоптана. Со временем превращаюсь в недоверчивую, озлобленную женщину. Забываю о личном счастье. И все потому, что решила сохранить семью ради ребенка. Но мой настоящий муж хотя бы не отказывался от малыша. А этот индивид со взглядом побитого щеночка цинично отрекся от дочери.
Встряхнула головой и отогнала наваждение. Резко поднялась и отступила к окну. Взгляд упал на скособоченную замызганную кибитку, оставленную на подъездной дороге. Вид убогой повозки моментально уничтожил остатки жалости.
Людей судят по поступкам. Можно сколько угодно ревновать, веселиться в постели с ведьмой, мечтать о разрыве семейных уз, но нельзя беременную женщину сажать в это убожество и отправлять восвояси. Все-таки зима на дворе.
Отвлекаюсь и внимательно наблюдаю за начавшимся таинством. Архимаг взял в руки древний талмуд и речитативом запел некое стихотворение, содержащее множество непонятных терминов. Хм. Это как перед простыми обывателями продекламировать балладу о загадках квантовой физики. Здорово, но ничего не понятно.
С каждым озвученным словом плечи Сильвестра де Божена опускались все ниже. Вскоре он и вовсе рухнул на колени, как подкошенный. По залу прокатился неистовый, исполненный невыносимой муки крик. Тело объяло беспощадное багровое пламя, которое разрослось и взмыло до потолка.
Маркиз будто попал в персональный ад. Он катался по полу, как припадочный, и орал, орал, орал. Казалось, страшной агонии не будет конца. Но постепенно истошные вопли переросли в хрипы, и бывший истинный Энни затих, распластавшись на паркете сломанной куклой.
По моим щекам заструились слезы. И сдержать хлынувший водопад не было никакой возможности. Я выросла в гуманной среде и не привыкла к жестокости.
— Убийца!!! — разнесся по помещению вопль теперь уже бывшей свекрови. Она как тигрица выпустила когти и ринулась на меня.
Глава 9
В этот раз стражники успели предотвратить нападение. Дамочка повисла между двумя дюжими воинами, плюясь и ругаясь, как пьяный матрос.
— Вы прибыли в суд с требованием о разводе и разрыве парности, — твердо взглянула в горящие ненавистью глаза. — Я лишь пошла навстречу и прислушалась к высказанным пожеланиям. И весьма благодарна бывшему супругу за принятие отката на сильные мужские плечи. Вряд ли у нас с сыном был шанс выжить после запрещенного ритуала.
— Мерзавка!!!
— Не унижайтесь, миледи. Лучше проявите заботу о любимом чаде.
— Ты тоже помогай!
— Извините, но нет. Этикет и нормы морали не позволяют крутиться вокруг постороннего мужчины. А я, знаете ли, трепетно отношусь к своей репутации. К тому же Вы утратили право распоряжаться. Не так ли, уважаемый жрец?
— Вы абсолютно правы. Вот, получите заверенный храмом документ о расторжении брака и возвращении родового имени. Господин секретарь, возьмите второй экземпляр для приобщения к делу, — пропел благообразный старичок с удивительно ясным и цепким взглядом.