— СИПИН, подскажи мне… А что будет, если вся группа проголосует за переселение, а один человек — нет? — подавив зевок, поинтересовался я.
— Он будет исключён из группы. И не будет переселён, — ответил СИПИН.
— А если этот человек не может проголосовать? Скажем так, по объективным причинам? — не отставал я.
— Позже он может найти группу и переселиться за сто баллов, — сообщил мне СИПИН безапелляционным тоном, но потом всё-таки смилостивился и добавил: — Аня вообще-то очнулась. Хватит нервничать!
Вообще-то он никогда не рассказывает о других колонистах. Во всяком случае, так сам СИПИН утверждает. С другой стороны, мотивы нашего инструктора остаются лично для меня загадкой. Ведь СИПИН не просто робот — он личность. Пусть и кибернетическая.
И что самое удивительное… Да, я уже прямо-таки подозревал его в этом: он, похоже, не имитирует эмоции. СИПИН может скучать, злиться и радоваться — а значит, способен испытывать симпатию. Не знаю уж, как и в чём она выражается у кибернетических организмов... Однако, сдаётся мне, что это очень вероятно. И к нашей группе он какую-то симпатию испытывает.
Поэтому, когда СИПИН в нарушение собственных правил рассказал про Аню, я не особо удивился. Захотел — и рассказал. Значит, настроение у него сегодня такое, чтобы рассказывать. Жаль только, выстроенный план перемещения Трибэ и Ани по воздуху накрылся медным тазом.
Когда я вышел из капсулы, ёжась от утренней прохлады, меня уже ждал завтрак. И большая часть нашего небольшого отряда. Костёр жарко горел, пожирая остатки дров. Перевозить их с собой не было смысла. Вот и жгли напоследок.
Трибэ сидел у костра и следил за мясом. Рядом пристроилась Аня. Выглядели они не то чтобы сильно здоровыми. Кожа бледная, щёки впалые — да и похудели сильно, пока лечились. Бульоном-то особо не наешься, сколько ни вливай.
— Привет, Аня! Рад, что ты снова с нами! — поприветствовал я девушку.
— Привет, Вано… Хотела сказать тебе спасибо! — ответила Аня. — За себя и за Трибэ. Он тут вспомнил, что вчера не поблагодарил…
— Да брось! — скромно, но с довольным лицом отмахнулся я. — Не за что.
— Ну как не за что?! — возмутилась девушка. –Ты на нас лечебные наборы потратил! Они баллов стоят!..
— А это не мои — это Туза, — ответил я и подмигнул ей. — Можешь его поблагодарить, такого запасливого… Он там где-то зарыт…
Я ткнул в сторону могил рукой. И как-то даже чуть-чуть загрустил, оглядывая привычное место обитания…
Говорят, что по-настоящему земля становятся твоей, когда в ней появляются первые могилы. У нашей группы, к сожалению, первые могилы появились быстро. И с тех пор их количество только пополнялось.
Каждая могила была напоминанием о чём-то из того, что произошло. Наша плата за то, чтобы освоиться в этом мире… Страшная плата, если вдуматься. Но за последние две недели я начал относиться к этому немного легче…
Да, под каждым холмиком из земли и камней была зарыта чья-то оборванная жизнь. Но каждый холмик давал нам, ещё оставшимся в живых, силы двигаться дальше. Какая-то странная взаимосвязь жизни и смерти… Я и сам её не до конца понимал. Просто чувствовал, что забывать этих людей ни в коем случае нельзя. Их имена — это летопись нашей жизни…
И если вдруг завтра какая-нибудь гигантская форма жизни оборвёт эту летопись одним движением языка — всё равно нельзя забывать, с чего и как всё начиналось… Даже в последний свой день.
— Ну что, быстро едим и выступаем? — спросил я, оглядывая собирающихся людей.