Во главе кошмаров

КАССИЯ

Воздух рывком вышел из лёгких при ударе о землю. Казалось, я удачно перелезла трёхметровый забор вокруг Морионового леса, но в последний момент зацепилась сапогом за спиральную деталь и, потеряв равновесие, оказалась лицом на траве.

В этот раз хотя бы ничего не порвалось. Я перекатилась на спину, теперь догадавшись, почему ограждение никто не охраняет. Всё думала, как легко палагейцам на самом деле сбежать, если они пройдут Переправу, но забыла, что забор полностью из металла. Скорее всего, человеческого. Принадлежность к Клану Металлов мне и тут помогла. Я скривилась при воспоминаниях об отце, следом потянулись мысли о нём и Илире, и меня замутило. Удержать возлюбленную, поставив под угрозу её жизнь? Это не любовь. Это одержимость.

Отправляясь на встречу, я сомневалась, что смогу спокойно разговаривать с Микелем. Но с первой же минуты, когда гул наших сил зазвучал в гармонии, мне стало легче. Весь накал эмоций, что я притащила с собой, немного сошёл. Я по-прежнему не верила в простое желание брата «поговорить», но и жажды пристрелить его на месте, как это было при виде Мелая, не появилось.

Рассказ про низшего по имени Прим выбил меня из колеи настолько, что я не знала, есть ли вообще необходимые слова в языке, способные утешить после такого зверства. Микель побледнел, пытаясь описать увиденное тело, он даже не заметил, насколько лихорадочным стал его взгляд.

Авила оказалась права. Микель хороший. С чрезмерно завышенным чувством справедливости. На его месте я бы жаждала одного – разорвать подонков на куски. Он привлёк преступников к ответственности, довёл дело до суда, а я бы пристрелила их на месте. Наверное, стоит признать: я – плохой человек, хотя теперь и не человек вовсе. Вот и главная разница между мной и братом. Не останови он меня, я бы с радостью разрядила весь магазин в голову отца. Микель же не позволил этого сделать, считая, что так нельзя.

«Пока неясно, в чём проблема, но праведный Микель кому-то серьёзно перешёл дорогу. С его шилом в жопе это был лишь вопрос времени, но кому-то он конкретно поперёк горла встал».

Слова Элиона сами собой всплыли в голове. Тогда в машине он поделился слухами из стриптиз-клуба. Уже не разобраться, шла ли речь об инциденте с Примом или Микель вляпался в ещё какие-то неприятности. Он вполне мог.

Я вымученно застонала, вспомнив продолжение разговора. До смерти захотелось забыть всё услышанное.

Ливия.

Кай тогда гадал, был в недоумении, почему ониры целой стаей, да ещё и днём, набросились на библиотеку. Не понимал, что могло их притянуть, потому что осколок не был достаточно мощным, чтобы его почувствовать.

Не был, пока я до него не дотронулась.

Ониров привлекала я, потому что сама носила часть Переправы, и, вероятно, моё прикосновение к осколку как-то усилило его настолько, что твари почуяли издалека, даже отыскали место, где он хранился, и Ливию… она его трогала.

Я старалась дышать глубоко. Размеренно.

Вдох.

Выдох.

Сирша.

«Этого не должно было случиться. Она не должна была умереть. Не такая судьба была уготована куколке, Кас, что-то изменилось».

Я перевернулась на живот, оттолкнулась руками от влажной земли и так резко встала, что голова закружилась.

Руфус подтвердил, что у Сирши была другая судьба. Не представляю, почему он так уверен в этом, но он треклятый бог, и, по его словам, Сирша не должна была умереть в тот день. Раньше я злилась на Гипноса и Мороса, не представляя, как они могли позволить Сирше прийти в Даорию, зная, что она умрёт.

Они могли увести её. Кай пытался, но тот порыв был продиктован простой заботой. Он не видел, кто я на самом деле, и хотел убрать хрупкого человека подальше. Но Гипнос и Морос всё знали и всё-таки позволили Сирше остаться. Именно такие мысли мучили меня прошедшие дни, заставляя ненавидеть их.