Во главе кошмаров

– А ну выплюнь! Чтоб тебя, Кай! Выплюнь немедленно! – голос дрожал, но я ещё несколько раз ударила его.

Кай обернулся, ошарашенный подобным обращением, но, оставшись верным себе, демонстративно проглотил всё, что было во рту. Я лишилась дара речи от его наглости и со всей силы хлопнула по спине просто в качестве мести. Кай согнулся, изумлённый напором.

– Ты ужасен! Я приказала тебе выплюнуть!

– Я не пёс.

– Ты хуже! Псы хотя бы послушные! – мне хотелось рявкнуть на него, но голос выдавал испуг.

Я глядела на Кая, боясь моргнуть и пропустить момент, если ему станет плохо. Но сын Гипноса продолжал смотреть на меня из-под растрепавшейся чёлки. В серых глазах не было ненависти или злости, только упрямство. В Палагеде он выглядел моложе, без уложенных назад волос и строгого костюма.

– С едой всё хорошо, можешь приступать, – заверил он, и я отвлеклась, поняв, что слишком долго его разглядывала. – Но чашку для кофе возьми другую. Со своего стола.

Я послушно сделала, что было велено, и села напротив.

– Что это было?

– Вряд ли ты захочешь доесть мой тост. Тебе сделать другой? – проигнорировав вопрос, спросил Кай, наливая мне кофе из кофейника.

– Зачем ты это сделал?

Кай вновь не ответил, взял надкушенный тост и собрался доесть, но я отобрала еду, возмущённая его игнорированием.

– Нет уж! Это мой тост! Мой завтрак и мой тост! Не смей больше ничего есть с этого подноса, раз решил, что всё отравлено!

Он комично вскинул брови, когда я затолкала в рот половину его тоста, не намеренная возвращать еду.

– Ненафишу тифя, – буркнула я с набитым ртом, не в силах прожевать такое количество.

Кай хмыкнул, а затем ответил забытой, как мне казалось, улыбкой. Искренней, немного кривой и соблазнительной. Настоящей. Я закашлялась и сделала несколько глотков кофе. Он сел расслабленно, уложил одну руку вдоль спинки дивана, мелкими глотками допивая свой кофе. Молчал, наблюдая, как я прожёвываю тост.

Мне было неуютно. Его присутствие нервировало, потому что я, будто идиотка, продолжала скучать по нему, хотя после пережитого в переулке унижения должна была вышвырнуть вон из комнаты.

– Я не пошутил, Кассия. Майрон выбил три недели отсрочки до твоего поединка с Иолаем. До этого ты всегда будешь под присмотром, днём и ночью. В основном под моим. Поэтому я буду спать вот на этой тахте, это уже обговорено с твоим дедушкой. Дверь в спальню запирается, поэтому тебе не о чем волноваться, – ненадолго появившееся веселье исчезло с его лица, уступив место знакомому деловому тону.

– Я не собираюсь сбегать.

– Об этом мало кто тревожится, хотя не желаешь объяснить, где была позавчера вечером? Мейв сказала, что ты пришла пешком и выглядела потрёпанной и нетрезвой.