— Так у нас долбо**ы на машинах пишут, когда у них получается размножиться: «Любимая, спасибо за сына!» Фу, аж в пот бросило. Ну вот ты ж сам по итогу и виноват, теперь мне просто придётся, я просто вынужден прибухнуть!
И я прибухнул, достав пузырь из инвентаря.
— Ясно, — улыбнулся Доброжелатель, но снова как-то ненадолго. Помолчал, пока непись, нырнувший во тьму, спрашивал у меня, что я буду курить.
— Точно не сигару, — сказал я. — Вступление шибко опасное. Давай трубку, как в тот раз.
Непись кивнул и удалился за заказом.
— Чё хотел-то? — спросил я. — Так, по**здеть? Лучше бы в кабак пришёл.
— В кабаках шумно и людно, Мёрдок. А здесь тишина. Сюда люди приходят за негромким разговором. Ну, или побыть наедине со своими мыслями. Кстати, ты выглядишь иначе.
— Не бухаю уже часа четыре, — пожаловался я.
— Кроме шуток. Ты кажешься... умиротворённым.
— Ну... Если честно, Доброжелатель — прости, имени-отчества твоего не знаю, — то ты прав. Мне как-то исключительно и за**ательски на всё по**й, я в кои-то веки доволен своим существованием — язык не поворачивается назвать это жизнью, — меня окружают люди, от которых меня не тошнит, и я даже примирился с тем, что в меня влюблена девчонка, которая была мужиком, и что я с этим нихрена не смогу поделать. Так что — да, я в умиротворённом состоянии духа, и это проблема?
— Как сказать, — дёрнул плечами Доброжелатель. — Состояние — это, конечно, хорошо. Однако если оно вызвано неведением...
— Проще! — зевнул я.
Непись притаранил мне трубу, и я закурил, присоединив свой дымоган к Доброжелательскому.
— Спокойно спать, безусловно, приятнее, чем носиться по палубе в поисках свободной шлюпки. Однако когда каюту начнёт заполнять ледяная вода...
— Не-не, мужик. «Проще» — это значит, про меня. Что не про меня — мне не интересно.
— Ну хорошо. Я обещал тебе раскрыть один небольшой секрет, когда уговаривал спасти моего сына.
— Это ты про то, почему мне матушка не пишет? — фыркнул я. — Не поверишь, я и с этим примирился. Она — взрослая женщина, ёптыть! А я — тоже взрослый мужик. И я начинаю тут всё с нуля. Не хочу больше цепляться за прошлое... Погоди. А почему ты говоришь «секрет»?
— Потому что твой брат никогда тебе не расскажет правды.
— Постой. Она умерла? Моя мама? О Господи! И она здесь?! Как я могу её узнать?! Чёрт, только не это! Она — не из тех, кого я трахал? Скажи мне правду, Доброжелатель, я не спал со своей матерью?!
Я уже орал. Вскочил со стула, схватил Доброжелателя за грудки. Трубка упала на столик, из неё высыпался тлеющий табак.