Когда он закончил, сделалось тихо. Потом от стены донёсся всхлип. Я чуть не подскочил от неожиданности. Оказалось, Даниэлла проронила сентиментальную слезу на обнажённую грудь.
— Это прекрасно, — прошептала она. — Мне стало так стыдно, что я такая развратная... Мёрдок, ты не мог бы?..
— Да, конечно, — кивнул я и засадил болт ей в грудь. Как хотите — так и понимайте, от меня всего можно ожидать.
Вейдер не проявил энтузиазма по поводу раскаявшейся и исчезнувшей пленницы. Я, кстати, тоже — с меня сняли штраф за убийство. Вот уроды! Значит, к стене приковать и издеваться по обоюдному согласию — это можно, а прикончить по просьбе — штраф?! Пидорская политика, однозначно.
— Ну, как? — спросил взволнованный Вейдер.
Он таращил на меня глаза и то и дело облизывал губы, как будто его с перекура на сушняк пробило. Судьба его решается...
— Говно, — сказал я.
Уголки губ Вейдера поползи вниз. Я вдоволь насладился этим зрелищем, потом сказал:
— Но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Сколько хочешь за эту хрень?
— Неужели настолько плохо? — пробормотал Вейдер.
— Сам, что ли, не видишь? Первую с третьей строки зачем срифмовал? Не было такого в оригинале. «Все мечты сбылись», а бабы нет. Противоречие. Ну а за рифмы к слову «любовь» я бы вообще яйца отрезал.
— Может быть, можно переделать?
— Ещё хуже всё усрёшь, — поморщился я. — Давай как есть, сойдёт. Тут ценителей поэзии, прямо скажем, не два вагона. Сколько денег?
Убитый наглухо Вейдер попросил пять золотых. Я дал десять.
— На вдохновение, — сказал ему. — Дольше суток не бухай. Через два дня на «Группу крови» то же самое.
— А?! — обалдел Вейдер.
— На, — поддержал я разговор. — Бизнес у нас начался, радуйся. Ты, кстати, богатыря моего не видел?
Вейдер побледнел и покосился мне в область ширинки. Я схватился за голову.