– И как тебе стрижка?
– У девочки явный талант: такую ряху преобразила. Но ты бы ей рассказал, что к чему. Пояснил, что клиентов нужно тщательней выбирать.
– Она только всех наших родственников запомнила. А ты хочешь, чтобы я забивал ей голову рассказом о том, что Миженский, у которого много лет работает бухгалтером ее лучшая подруга, – новый муж твоей бывшей жены, которую ты сам отпустил. И теперь ты не очень доволен этим знакомством.
Молчание затягивается на пару секунд. Скорее всего, отец осознает, насколько это все и правда по-дурному звучит. Особенно завуалированная просьба отсеивать клиентов по его прихоти. Но в этом он вряд ли признается.
– Подруга... – тянет задумчиво он, решив затронуть более нейтральную тему. – Это та, которая притащила отравленное вино?
– Угу. И которую этот яд не берет.
– Бухгалтером, говоришь... Интересное дело. Много лет бок о бок с Миженским – это железные нервы. Мне бы самому такой сотрудник не помешал.
– Сомневаюсь, что она согласится. Она своего шефа боготворит.
– Ну, эту оплошность ей можно простить, – отмахивается отец. – Она ведь пока со мной не знакома.
Отрываю трубку от уха, чтобы не было слышно мой смех. У отца и без того паршивое настроение – не хочется усугублять его своими сомнениями.
– Так, ладно, – говорит он. – Подходящих условий, как я понимаю, для нашего парикмахера нет. Ну меня-то она еще примет. А остальных на дом таскать – это не дело. Нужно что-то решать.
– Разберусь.
– А, уже все на контроле? Отлично. Давай тогда, до встречи. А, телевизор на ночь не смотри: как я уже сказал, там сегодня одна мутотень.
– Не переживай, у меня на это нет времени.
Отец остается в благостном настроении, а вот мое портится с каждым километром, который приближает меня к дому.
Ночное признание Марины – как наждачкой по сердцу. И как пилой мое, которое пока так и ворочается на языке.
Утром она спала. Говорить по телефону, когда звонила, не стал. Это низость и трусость, которых она не достойна. Но и держать ее в неведении больше нельзя.
Не получится так. Будет только больнее.
На душе паршиво. Как зеркальное отражение того, что сейчас за окном – серость, грязь и монотонные капли дождя, которые все еще больше размазывают. И дальний свет фар, который помогает двигаться дальше.
Заехав в ворота, я не сразу выхожу из машины. Смотрю на окна гостиной. Ждет. Ждет, волнуется, пока я отсиживаюсь. Именно эта мысль выталкивает меня из салона.